anlazz | Entries tagged with этика

В очередной раз прочел о том, что «для русских свойственна справедливость». И что, дескать, именно этим они отличаются от иных, менее «этически ценных» народов». Впрочем, данное выражение встречалось мне не только в положительной коннотации: например, существует мнение о том, что именно справедливость, как «базовая ценность» нашегоо народа может мешать развитию нормального бизнеса. В том смысле, что бизнесмены в подобной системе никогда не могут занимать высокого – с «этической точки зрения» - положения, а значит, они и вести себя должны соответственно. (Не как «хозяева положения», а как временщики, которые понимают, что занимаются небогоугодным делом.) Впрочем, это относится не только к бизнесменам – но и к чиновникам, выступающим в рамках указанных отношений такими же «паразитами». Что так же ведет к ухудшению их качества и соответствующему снижению эффективности государства…

Подобные идеи, например, любит высказывать Фритцморген. Можно даже сказать, что для него плохое отношение к государственным служащим высокого ранга является главной бедой России – а вот если бы его удалось преодолеть… Впрочем, о том, что было бы, если бы это удалось преодолеть, Фритцморген предпочитает не говорить – поскольку сложно понять, что бы тогда изменилось. Ведь, собственно, непонятно, как мешает нашим чиновникам их «всеобщее осуждение» со стороны людей, которые стоят ниже их по иерархической лестнице. Да и для бизнесменов указанная проблема находится где-то около нулевой отметки. В конце концов, если кто хочет – то может быть (за соответствующую плату) вознесен на самую верхушку официального общественного мнения, объявлен меценатом и вершиной доброделетей. (А неофициальное – т.е., неизвестное – мнение кого может волновать?)

* * *

Что же касается справедливости… Что же касается справедливости, то, ИМХО, ее можно найти практически во всех этических системах – не важно, идет ли речь о России, Западе или Востоке. С одной лишь особенностью – эта самая этическая категория всегда относится к сфере общественного производства. Поскольку именно в нем – и только в нем – она имеет смысл. В том смысле, что справедливость, сама по себе, выступает фактором, определяющим соотношение количества усилий, вложенных в данное производство – и количество полученных при этом благ. Да, разумеется, эти блага могут получаться не прямо, а путем сложных и порой неочевидных процессов, вроде разнообразных актов обмена – но всегда, в конечном итоге, их «баланс» должен сходиться. В том смысле, что среднее количество «входящих» в производственный процесс составляющих (включая затраты труда) должно быть равно среднему количеству «исходящих». (Точнее, последних может быть чуть больше – но не в коем случае, не меньше.)

А вот для случая «изъятия» производимого – не важно, прибавочного продукта или прибавочной стоимости – никаких подобных соотношений уже не нужно. Можно вообще все забрать – как это происходит, например, при набегах кочевников. Пускай после этого останется пустая земля – это никого не волнует: следующий раз можно будет «набегать» в другое место( Read more... )

В блоге у Мастерка увидел довольно интересный пост, посвященный т.н. «проблеме вагонетки». Напомню, что это – одна из самых популярных «этических» и философских «проблем». Ее смысл состоит в том, что имеются железнодорожные пути, по которым несется тяжелая вагонетка – и стрелка, способная переключать движение на два направления. На одном из которых – уже установленном – привязано пять человек, а на другом – один. В результате тот, кто стоит на стрелке, должен принять решение о том, по какому пути пойдет вагон – то есть, убьет он пять человек или одного. Данная задача кажется несложной – разумеется, сохранение жизни пятерых важнее сохранения жизни одного – однако, дело крайне осложняет тот факт, что в данном случае человек за стрелкой, совершая переключение, оказывается причастным к убийству привязанного. А «убийство пятерых» стоит по умолчанию, и оно произойдет даже если стрелочника вообще не будет.(Кстати, тут обыкновенно специально оговаривается, что речь идет не о железнодорожном работнике, а о случайно оказавшемся лице. Почему – будет понятно ниже.)

Подобная особенность переводит проблему в несколько иное русло – из выбора вариантов спасения она превращается в выбор вариантов убийства. Что, разумеется, для «среднего человека» невозможно – убийство в современном обществе табуировано само по себе. А разного рода психологи и прочие «мыслители» могут невозбранно радоваться от осознания собственной важности в плане решения базовых проблем человечества. Тем более, что сейчас указанный пример с вагонеткой приобретает еще более важное значение – как сказано у того же Мастерка, это связано с появлением автопилотов на автомобилях.

* * *

Правда, тут возникает известное сомнение: автопилот не обладает психикой, а значит, вопрос о том, выступает ли он инициатором убийства или спасает людей, перед ним однозначно не стоит. И решать «проблему вагонетки» он, в принципе, должен однозначным образом. Другое дело, что в указанной области возникают тысячи иных причин, не позволяющие это сделать: скажем, судя по всему, задача распознавания изображения так и не решена должным образом. (То есть – интерпретируя дорожную ситуацию, автомат не способен быстро выделять людей на фоне иных объектов.) Да и вообще, построение полноценной модели уличного движения для современных технологий задача не решаема – в реальных машинах основной упор делается на показания датчиков расстояния (лазерных или ультразвуковых) и координаты GPS. В подобном случае «притягивание» сюда еще и «проблемы вагонетки» выглядит крайне странным. («Автопилот» в современных машинах является, скорее, продвинутым «круиз-контролем», нежили полноценным аналогом личности – поэтому любая «этика» по отношению к нему невозможна.)

Таким образом, к реальной области применения автопилотов «проблема вагонетки» не имеет ни малейшего отношения. Впрочем, если честно, и к живым водителям это так же относится: как уже было сказано у того же Мастерка «тормоз давить надо». То есть – стараться минимизировать опасные ситуации по максимуму с учетом всех имеющихся условий, а не выбирать, кого бы вокруг можно было укокошить. Да и вообще, сама концепция о том, что надо пускать вагонетку по живым людям – не важно, пятерым или одному – отдает явным садизмом. А так же очевидным идиотизмом, который необходим для того, чтобы оказаться в ситуации, крайне специфичной и имеющей множество ограничений. Ну, в самом деле: вагонетка, отчего-то несущаяся по рельсам, привязанные каким-то злодеем люди, а самое главное – наш стрелочник, не имеющий возможности отвязать несчастных, но, почему-то (зачем-то) управляющий переключением пути. Сюжет из фильма про Индиану Джонса, не иначе.

Впрочем, существуют еще более нелепые примеры подобной «проблемы» -- например, с «толстяком», которого надо столкнуть на рельсы (!) для того, чтобы остановить несущийся вагон. Очевидно тот, кто придумывал данный сюжет, был не только выраженным садистом – но еще и абсолютно безграмотным человеком( Read more... )

Существует такое явление, которое можно назвать «парадоксом каннибала». Суть его в том, что каннибализм в общем случае – имеется в виду, употребление человеческого мяса в пищу с целью пропитания – довольно выгоден. Однако, при этом в реальности он практически везде запрещен – причем, с достаточно давних времен. Причем, этот самый «пищевой каннибализм» следует отличать от т.н. «ритуального каннибализма» - то есть, поедание человеческой плоти с целью получения каких-то там особых магических качеств. Последний на определенном этапе человеческого развития довольно распространен – что, кстати, показывает, что никаких «биологических» ограничений на потребление своих ближних в пищу не существует.

Однако, несмотря на внешнее сходство с «пищевым» вариантом, «ритуальный каннибализм» в реальности имеет с ним очень большую разницу. И, прежде всего, в том плане, что количество жертв при «ритуальному поедании» минимально. Точнее сказать, оно может быть довольно большим – в отдельных случаях – но применительно к общему «течению жизни» всегда крайне мало. (То есть – «ритуально» едят людей очень редко.) И вторая разница состоит в том, что при ритуальном каннибализме употребления людей в пищу крайне «специфично». То есть, «в жертву» могут приноситься плененные враги или, наоборот, какие-то особые представители своего племени – вплоть до царей. Однако при всем этом вероятность попасть в указанную категорию для среднего человека мала. Собственно, именно этот фактор и позволяет наиболее четко уяснить суть «парадокса каннибала», который полностью «запирает» крайне доступный и легкий источник мяса – заставляя заниматься разного рода тяжелым трудом. (От охоты до земледелия.) Причем, запрет этот оказывается настолько серьезным, что «работает» даже в условиях голода – когда съедение части племени могло бы спасти жизнь остальным. (Если прибавить сюда тот факт, что в первобытных условиях – да и вообще, до начала Новейшего Времени – вероятность смерти индивида была крайне велика, то подобная особенность вызывает удивление.)

Разумеется, это не значит, что указанный запрет не нарушается – такие случаи бывают. Скажем, во время голода в той же средневековой Европе было распространено поедание трупов, или, даже, убийство живых людей ради указанной цели. Но, во-первых, это всегда трактовалось, как действие запрещенное, греховное. А, во-вторых, опять же, выбор жертвы был тут довольно «специфическим» - как правило, в «группу риска» попадали чужаки. Когда же начинали «есть своих», то это свидетельствовало о глубоком распаде общества. (При котором вообще начинали происходить ужасные вещи – вроде поедания детей родителями и т.д. Что, опять-таки, показывает, что речь тут идет исключительно о социальном феномене: никаких биологических запретов на людоедство у людей нет. Равно, как на инцест и прочие, крайне неприятные, вещи.)

* * *

Подобная особенность показывает, что же лежит в основании указанного парадокса. А лежит в нем, как нетрудно догадаться, то явление, что для человеческого существования первичным выступает необходимость совместной трудовой деятельности.( Read more... )

В качестве примера особенности «этики социумов» - в плане использования ее вместо «этики индивидов» - можно привести ситуацию с наукой. Известно, что с данной областью обычно связывают две «этические ситуации». С одной стороны – широко известное: «науку зажимают»: в смысле, не дают достаточно денег на перспективные исследования, разработки и т.д. (То есть – то, что творится сейчас в РФ.) С другой – то, что «ученые занимаются удовлетворение своего любопытства за казенный счет». В смысле – ставят какие-то непонятные «простым смертным» эксперименты, результат которых оказывается малопонятен и малопригоден в реальной жизни. Впрочем, есть и «третий вариант», который можно назвать «презентационной наукой» - но обычно именуется «лженаукой». То есть – деятельность, целиком и полностью сконцентрированная на объяснении и утверждении своей «уникальности», «инновационности» и важности – но никогда не выходящая за пределы этого самого утверждения. В том смысле, что то время и средства, которое реальные ученые тратят на собственно, науку, «презентаторы» используют исключительно для «охмурения» своей паствы. Получается довольно эффективно – в плане борьбы за ресурсы, особенно, если «охмурить» удается государственных деятелей. Но, понятно, что полезный для общества результат тут равен нулю.

Однако, даже если отбросить этот путь, то можно догадаться, что однозначно решить проблему взаимодействия ученого (и вообще, новатора) с обществом крайне тяжело. Связано это с тем, что средний человек – да и не средний, но не связанный непосредственно с областью новаций – неспособен оценить результат данной деятельности. А точнее – не может сделать это на начальном этапе, когда и должны быть выделены средства. Поскольку тогда, когда проект уже реализован: создана (или не создана) новая технология, лекарство, сорт растений или порода животных – собственно то, ради чего и существует новационная деятельность – еще можно понять, верным был выбор или нет. Но до этого сделать это почти невозможно. Впрочем, для фундаментальных исследований ситуация обстоит еще сложнее: необходимо дождаться того, пока на базе фундаментальных открытий будут построены прикладные области, а затем уж ждать принесения ими своих плодов. Это долго и неочевидно – а значит, приходится полагаться исключительно на авторитет и прочие подобные вещи. «В Академии дураков не держат».

А жуликов – то есть, тех, кто мыслит только категориями приращения собственного блага - держат? Разумеется, да! В том смысле, что, как уже говорилось выше, подобная категория деятелей всегда «заводится» там, где есть распределение ресурсов. А значит, стоит смириться, что они будут «отсасывать» из значительную часть, переводя в свой обобщенный карман. Тем более. что опасность тут несут не только они – не меньше вреда приносят и неизбежные затраты на поддержание уже имеющихся «научных структур»: институтов, лабораторий и т.д. - даже если последние давно уже никакой общественной пользы не приносят. Поэтому не стоит удивляться, что периодически возникают призывы «прижать яйцеголовых» или поставить их под «тотальный контроль». (В позднем СССР данная идея была, например, довольно популярна.) Впрочем понятно, что и эти призывы не имеют особого смысла – поскольку в реальности «прижимают» именно тех, кто реально работает, а «презентаторы» как раз остаются. (Поскольку, как уже было сказано, они все свои силы тратят именно на борьбу с указанным «контролем» - и демонстрируют в этом деле необычайные успехи.)

* * *

Получается, что выхода тут нет – то есть, надо или позволить условным «академикам» бесконтрольно тратить государственные деньги. (Причем, понимая, что чем дальше, тем больше среди этих самых «академиков» будет «лжеакадемиков».) Или же лишиться науки, как таковой – оставив только тех же «презентаторов», которые будут изображать активную деятельность. В любом случае ничего хорошего тут не получится. Но, тем не менее, есть и иной путь, способный разрешить указанные проблемы. Про него я уже не раз писал – это то отношение к новациям, которое практиковалось в советской науке. Точнее сказать, в раннесоветской – поскольку именно тогда реализовалась крайне сложная (а точнее, почти невозможная) задача: создание современной инновационной экономики в условиях критического дефицита всего и вся. Причем, несмотря на тяжелую войну и прочие неприятные вещи, она была доведена до конца. Это значит, что данная система имела эффективность, превосходящую всех остальных – поскольку иначе ни о каком достижении научно-технического паритета к середине XX столетия не могло бы быть и речи.

Тем более, что в том, «как все это работало», нет никакой тайны: все давно уже описано и известно. К примеру, очень хорошо особенность раннесоветской новационности можно увидеть на «судьбе» одной из главных советских новаций – ракетно-космической программы. ( Read more... )

Использование в качестве главного критерия этики эффективность существования социума позволяет относительно легко разрешать многие серьезные проблемы – которые и в «традиционной», и в «ницшеанской» этической системе кажутся неразрешимыми. Например, извечный вопрос о том, чьей жизнью следует пожертвовать, чтобы спасти другие жизни. Напомню, что «традиционный путь» разрешения этой проблемы через сравнение ценности «закладываемой» жертвы с ценностью спасенных – то есть, через максиму: «ценнее жизни человека являются жизни двух и более людей» - как правило, не работает. Поскольку жизнь для каждого индивидуального субъекта представляет собой не просто ценность – а сверхценность. Бесконечность. А с бесконечностями, как известно из математики, работать надо очень и очень осторожно – «просто так» складывать и умножать их не получится.

Именно поэтому просто так не получится складывать, умножать и сравнивать жизни – как бы разумными не казались подобные операции. А значит – известное обвинение, брошенное в свое время «ницшеанцам» со стороны Федора Михайловича Достоевского «о слезинке ребенка, которая не стоит никакой высшей гармонии», опровергнуть оказывается очень тяжело. И значит – наиболее вероятным путем разрешения сложных этических проблем тут становится полный отказ от какого-либо действия вообще. Поскольку альтернативой недеяния – в том числе, и прикрытого «традиционными ритуалами» - тут становится открытое признание примата эгоизма и собственной выгоды – с соответствующим отношением ко всем остальным. В крайней форме это выражается в максиме: слеза «нашего» ребенка в сто крат важнее жизней «их» детей. (К примеру, именно подобный подход широко демонстрируют антисоветчики – для которых один пострадавший «от совка» во много раз ценнее всех жертв классовой системы.) Тем не менее, стоит признать, что подобное «готтенготское» отношение к морали в условиях примата «индивидуальной этики» является единственно возможным. Поскольку иначе стоит действительно погрузиться в «дзен»: ведь любое действие помимо положительных имеет и отрицательные результаты. (Ту самую «энтропию».)

* * *

Эту проблему может устранить только переход к «социальному» критерию, позволяющему выйти из плена «дурных бесконечностей». И при этом реально обеспечить максимально возможное качество жизни человека – поскольку последнее, как уже не раз говорилось, напрямую зависит от состояния «вмещающего социума». О данном свойстве, которое можно назвать «кармой», я уже писал – поэтому особо повторяться не буду. Отмечу только то, что эту самую «карму» мы могли на своей шкуре почувствовать во время 1990 годов –когда разрушенное общество больно ударило практически по каждому. Причем, этот удар в реальности был только первым – и на нем действие указанной «кармы» не закончилась( Read more... )

Если кто обратил внимание, то в последних постах разбиралась, по сути, одна и та же проблема. А именно – то, что разного типы общества имеют различные уровни того, что можно назвать «негэнтропийность». Т.е., способность создавать негэнтропию – явление, противоположное Хаосу. (Энтропии.) Подобная особенность прекрасно проявляется в виде стремления социума к упорядочению мира – или, в обратном случае, к его хаотизации. Последний пример характерен для обществ распадающихся, гибнущих, находящихся в катастрофическом состоянии, однако и «обычные», стабильные социумы неизбежно содержат подобный «компонент». Можно даже сказать, что он является неминуемым спутником любого социального устройства – такой вот аналог Второго Начала термодинамики для общественных систем. Впрочем, данный момент можно понять и без привлечения указанной аналогии: в любом обществе всегда есть люди, имеющие своей целью обеспечение своих личных интересов за счет всех остальных. Воры, бандиты, казнокрады и прочие подобные «элементы».

Причина этого понятна и проста: человек, ворующих те или иные ресурсы, всегда имеет преимущество перед теми, кто их производит. А значит он – не важно, уличный карманник или коррумпированный сановник – всегда будет иметь фору перед любой правоохранительной системой, причем, чем больше общих ресурсов присваивается, тем значительнее эта фора. Поэтому любое общество всегда испытывает однозначное давление Хаоса, ведущее к его обеднению и разрушению. И чем дальше существует социум – тем сильнее становится данное давление, пока, наконец, оно не превысит все способности общества к компенсации. То есть, пока не наступит Катастрофа. А последняя наступает всегда – недаром в настоящее время не существует ни одного социума, известного с древности.

Тем не менее, существует и обратный механизм – та самая негэнтропийность. Которая, по сути, и «ответственна» за существования человеческих обществ: ведь если бы последние все время только разваливались, то человек вряд ли дотянул бы до настоящего времени. То есть, помимо совершенно очевидных «энтропийных» механизмов – вроде стремления человека решать свои проблемы за общественный счет – должны существовать и такие парадоксальные вещи, которые бы заставляли его делать обратное. То есть – вкладываться в «общее» вопреки своим частным интересам. Данное поведение кажется настолько необычным, что на заре понимания социодинамики оно всегда трактовалось исключительно «сверхъестественным» образом. Ну да – в основании каждого более-менее серьезного государства как правило, лежал «божественный акт». А основатели его, в подавляющем большинстве случаев, воспринимались богами, полубогами или, по крайней мере, героями-пророками – то есть, лицами, напрямую контактирующими с высшими силами. ( Read more... )

В прошлой части, посвященной эвтаназии, было сказано, что данная проблема возникла в связи с тем, что после гибели СССР созданная под его влиянием система массовой медицинской помощи оказалась избыточной для существующего общества. А следовательно, стал вопрос о прекращении ее использования – и о соответствующем прекращении дорогостоящего содержания безнадежных больных. Но при этом общее отношение к жизни человека в настоящий момент продолжает соответствовать таковому в период «Советской Тени» - из-за высокой инерции общественного сознания. То есть – человеческую жизнь по-прежнему считают главной ценностью – но она давно уже таковой не является. (Как не являлась в период практически всей истории классового общества».) Именно указанное противоречие и порождает тот момент, что интерпретируется, как указанная «этическая коллизия».

А именно – фактически речь ставится о прекращении медицинского обслуживания части людей, в частности, «безнадежно больных». Ну, и разумеется, в связи с этим речь заходит о целесообразности расходования средств на паллиативную медицину, о том, насколько общество должно нести риски, связанные с ней – в частности, риск от оборота наркотических средств. Это, кстати, чуть ли не главная причина разговоров об эвтаназии – поскольку с ростом наркомании сама работа с сильными обезболивающими стала затруднительной. В итоге, если лет тридцать назад те же морфины имелись чуть ли не в каждом медпункте, то теперь их применение связано с такой сложной системой контроля, что редкий врач вообще рискует их выписывать. Да что там морфины – банальный кодеин давно уже под запретом из-за того, что его применяют для создания «зелья».

В подобной ситуации – а она характерна не только для отечественной медицины, поскольку наркомания уже давно стала бедой всего – и «всплывает» проблема эвтаназии. Дескать, если страдания столь велики, то почему бы их не прекратить «раз и навсегда». Правда, для любителей концепции «человек сам вправе распоряжаться своей жизнью», стоит напомнить, что одновременно с ростом популярности «нежной смерти» происходит дальнейшее сокращение возможностей самостоятельного доступа к «обычным» средствам для прекращения жизни. Начиная с повсеместного ужесточения оружейного законодательства и заканчивая тем же самым исчезновением из открытого доступа разного рода наркотических веществ.( Read more... )

После того, как в прошлой части было указано на главную суть этики – а именно, на то, что последняя нужна, прежде всего, для обеспечения системы общественного производства, перейду к некоторым частным вопросам. И, прежде всего, к поднятой Яной Завацкой теме эвтаназии . Причина этого состоит в том, что данный вопрос, конечно же, не является самым важным вопросом этики, однако на нем можно хорошо увидеть, что же из себя представляет последняя, а равно – и то, как к ней следует относится. А для того, чтобы сделать это, следует разобрать вопрос о том, что же это за «зверь» такой – #эвтаназия, и почему вопрос о ее этичности вообще возникает в сегодняшнем обществе…

На первый взгляд кажется, что никаких загадок тут нет. Слово «эвтаназия» переводится, как «благая смерть», и представляет собой сознательное умерщвление человека. Отличие эвтаназии от простого убийства состоит в том, что данное действие производится с учетом минимизации мучений убиваемого. Впрочем, так же смертная казнь через инъекцию производится с той же цель – приговоренному перед смертельным препаратом вводят наркоз. Поэтому основным признаком эвтаназии следует считать другое – то, что данное действие не имеет никаких стимулов со стороны исполнителей – за исключением указанного уменьшения страданий. То есть – при эвтаназии главным субъектом совершающегося действа выступает сам умерщвляемый, в большинстве случаев сам становящийся инициатором своего убийства. Поэтому, в общем-то, эвтаназию можно считать самоубийством, в котором действия врача сравнимы с действием человека, принесшего яд. Что, разумеется, является спорным действием, но убийством никогда не считалось. Впрочем, на самом деле, все не так просто…

* * *

Однако, прежде чем рассказать, «почему не все так просто», следует, все-таки, сделать экскурс в историю – поскольку, как уже не раз говорилось, основная проблема современного мышления состоит в том, что оно подразумевает себя в качестве единственно возможного варианта. А на самом деле, выступает лишь в качество локального – а применительно к текущей ситуации, еще и очень специфического варианта «нормы». В случае с эвтаназией это проявляется наглядно – поскольку тут сталкиваются, как правило, две «точки зрения»: во-первых, это идея о том, что «убивать плохо». (Ну, разумеется, это противники данной идеи.) А, во-вторых, представление о том, что «человек имеет право делать с собой все, что захочет». Это, конечно же, сторонники эвтаназии. Самая большая ирония этой ситуации состоит в том, что и те, и другие, как правило, черпают свое вдохновение из мифа о «естественной» склонности человека к поддержанию жизни —или же из мифа о столь же «естественной» необходимости его потребности распоряжаться оной.

Хотя в реальности ни то, ни другое не имеет под собой ни малейших оснований.( Read more... )

Яна Завацкая – blau-kraeheblau-kraehe – недавно выпустила серию постов, посвященных #этике. Смысл их состоял в том, чтобы показать, насколько современная этика является классовой – то есть, подчиненной интересам правящих классов. Собственно, для понимания данного вопроса лучше всего прочитать сами тексты Завацкой – там прекрасно разъясняется, к чему ведет подобная этика. Тем не менее, имеет смысл разобрать этот вопрос более подробно. И, прежде всего, стоит уяснить самый важный вопрос в проблеме этики, не раскрытый у Яны. А именно, то, что этика – и классовая, и неклассовая – всегда является признаком общества. То есть, исключительно социальным феноменом – и ничем иным! На самом деле, подобное уточнение может показаться тавтологией – ведь само указанное понятие возникло, как обобщение норм «общежития», как попытка выяснить некую основу существующих моральных и нравственных норм. Однако в настоящее время указанная «генетическая» основа этики все чаще забывается – и данное понятие все чаще рассматривается в рамках одной человеческой личности. Что есть фундаментальнейшая ошибка.

Поскольку, на самом деле, эта самая «отдельно взятая личность» есть не что иное, как абстракция: само существование человека вне общественной системы производства невозможно. Однако в обыденной жизни принято считать иначе – в ней индивид ставится на первое место, а общество рассматривается производным от него. И разумеется, этика в данном случае рассматривается исключительно, как индивидуальное явление, связанное с мыслями и эмоциями только одного человека. (Того, кто рассматривает.) Именно с этой особенностью современного (и несовременного) восприятия и связан выявленный Яной Завацкой эффект, который она связывает с неспособностью «бинарной логики» описывать этические явления. Последнее, разумеется, верно – хотя бы потому, что бинарная логика создавалась для совершенно иных целей. Но в данном случае речь идет о другом – о том, что само рассмотрение этики в рамках индивида не способно привести ко сколь либо значимому результату. Вне зависимости от того, какая логика тут используется…

То есть, в рамках «отдельно взятого человека» никакой проблемы добра и зла поставить невозможно. Поскольку для него все очень просто: то, что способствует его существованию и процветанию – то добро. А то, что ведет к страданию и гибели – то зло. Собственно, именно так рассуждают разнообразные сторонники «биологического подхода». Не понимая, что подобная постановка вопроса невозможна, поскольку – как это было сказано выше – никакого «отдельно взятого человека» не существует. А есть единый общественный производственный механизм, в рамках которого только и может выживать индивид. И, следовательно, любое «добро и зло» в данном случае означает, прежде всего, благо или проблему именно для социума. А уж потом, транслируясь на уровень индивида, оно обретает образ привычной для нас морали и нравственности.

* * *

Собственно, именно поэтому любая господствующая сейчас этическая система – классовая. Просто потому, что именно классовое общество является – а точнее, являлось до недавнего времени – самым оптимальным способом человеческого существования.( Read more... )