anlazz

В прошлом посте , посвященном «телесеансам Кашпировского», был затронут вопрос о существования определенной, легко внушаемой группы людей. Которые, собственно, и демонстрируют пресловутые «чудеса излечения» на подобного рода мероприятиях – и очных, и заочных. Именно они «вылечиваются по фотографии», начинают жить лучше после «снятия порчи», ну, и разумеется, горой стоят за применение оциллококцинума для лечения гриппа. С формулировкой: я это лекарство пью, и у меня все как рукой снимают. (Зайдите в любой пост, посвященный гомеопатии – подобных субъектов имеется в товарном количестве)

Рассматривать происхождение подобной внушаемости тут рассматривать нет смысла – поскольку это отдельная большая тема. (Впрочем, ниже мы частично затронем один из важнейших моментов данной проблемы) Пока же можно только указать, что данная категория реально существует, но при этом она отнюдь не составляет значительную часть населения. По крайней мере, для большинства «фуфломицины» - это именно «фуфломицины», а разного рода «уникальные методики излечения» или «инновационные методы похудения» для 90%  людей ведут только к похудения кошелька.

То же самое касается и более «современных» способов манипуляции, по сравнению с которыми поскольку все эти «потомственные ясновидящие», «народные целители» и «патентованные средства» выглядят уходящей в прошлое архаикой. Разумеется, речь идет о многочисленных «курсах» и «тренингах», на которых за приличные – куда там гадалкам и «фуфломецинщикам» - деньги рассказывают о том, как кардинально изменить свою жизнь, перестать беспокоиться и стать миллионером. Ну, или «решить свои жизненные проблемы», «обрести счастье в личной жизни» или «стать лидером». В общем, сделать то же самое, что и разнообразные «белые колдуны» - однако за сумму, намного превышающую скромные аппетиты последних.

Разумеется, тут сразу же возникает вопрос: а откуда эти самые «несчастные жертвы обмана» берут подобные деньги. В том смысле, что десятки, а то и сотни тысяч рублей для большинства населения РФ - величина немаленькая. ( Read more... )

Итак, в прошлых постах, посвященных фашизму и его идеологии, было показано, что:

1. Фашизм – а точнее, фашистская идеология – возникает в обществе, которое перенесло «кризис Рацио». Т.е., там, где привычные представления об мировом устройстве, и о человеческом разуме, который способен этим устройством управлять – что стало общепринятым со времен эпохи Просвещения – терпят катастрофу.
2. Фашизм оказывается востребованным правящей верхушкой многих социумов – поскольку в указанное время только такая иррациональная система взглядов может вызвать хоть какое-то объединение распадающейся социальной ткани. (Альтернатива – революционное изменение общества, разумеется, для этой самой верхушки неприемлема.)
3. Фашизм оказывается неспособным к «сознательному» развитию общества. (Поскольку он, как уже говорилось, иррационален с самому начала – в том смысле, что почти не соприкасается с реальностью.) Тем не менее, если он возникает в более-менее развитой стране, то создается иллюзия успешного устранения текущих проблем. Но это только иллюзия, связанная с тем, что ликвидируются не сами проблемы, но их видимость.
4. Фашизм неизбежно разрушает «страну-носитель». Поскольку указанная видимость быстрого решения проблем создает видимость некоего «всемогущества», способности все преодолеть за счет пресловутой «воли». В результате перед находящимся в иллюзорном плену обществе начинают ставиться разнообразные сверхзадачи – вроде получения «мирового господства» - которые к реальному положению вещей не имеют ни малейшего отношения. (То есть – фашизм подобен наркотическом опьянению, о чем, впрочем, будет сказано чуть ниже.)

Разумеется, тут существует множество нюансов – определяющих судьбу государств, захваченных указанной «заразой». Например, если государство недостаточно «мощное», то фашизм, возникший в нем, может или быть просто отброшенным правящей верхушкой – вроде того, что произошло в Восточной Европе. Или же быть «подавленным», став второстепенным по отношению к иным социальным механизмам – как это произошло в Испании. (Где фалангисты оказались вторичными по отношению к «традиционным» способам обеспечения господства правящих классов.) Именно поэтому стоит понимать, что для более-менее полного «раскрытия» потенциала фашизма необходимо, чтобы «страна-носитель» имела достаточную «мощность».

Но, в любом случае, следует понимать, что никакого «избавления от кризиса» фашизм не несет. Не несет он и решение пресловутых «социальных проблем» ( Read more... )

В прошлом посте было приведено определение, данное фашизму авторами книги «Утро магов». («Фашизм есть магия плюс танковые дивизии».) Определение, если честно, довольно условное – в конце концов, сама трактовка генезиса фашизма в «Утре» сейчас выглядит крайне наивной. Да и вообще, есть вполне исчерпывающее определение указанного явления, состоящее в том, что фашизм есть открытая террористическая диктатура крупного капитала. («Сокращенное» определение Димитрова.) Тем не менее,  и в приведенной фразе есть определенный смысл, позволяющий увидеть некие особенности той самой «террористической диктатуры». В частности, то, почему оная, отбрасывая, как использованную ветошь, «классические» процедуры буржуазной демократии – вроде выборов или разного рода «свободы слова» и «свободы собраний» (в реальности, впрочем, весьма ограниченных) – неминуемо создает новый процедурный и институциональный корпус. Ну да – все эти партии, «союзы», разного рода «корпуса», и т.д. – вплоть до Ahnenerbe.

На самом деле, мы настолько  привыкли связывать все это с фашизмом, что совершенно не задумываемся: а зачем это все было им (фашистам) нужно. Нет, ну разумеется, о том, что подобные вещи есть неизбежная часть пропаганды превосходства нации, расы и т.д., понятно. Однако так же понятно, что только пропагандистским значением тут дело не ограничивалось – и огромная (если не вообще вся) часть фашистской элиты реально верила в те же самые идеи, что «толкались» массам.  Разумеется, стоит понимать, что у разных фашизмов был разный «институциональный и процедурный набор». В том смысле, что «верования» итальянских фашистов отличались от «верований» испанских фалангистов, ну а германский нацизм имел совершенно особую мифологическую систему, выходящую за границы привычного «националистического корпуса». (Например, он полностью отрицал традиционную религию – что среди итальянцев, в целом, не было принято, а испанские фалангисты вообще возвели католицизм в одну из своих базовых ценностей.) Более того: фашизм – особенно в своем «наиболее развитом» нацистском варианте – создавал немало особых «внутренних идеологических конструктов», кои не только не транслировались массам, но сохранялись от них в секрете.

То есть – сводить всю «фашистскую мифологию» исключительно к идее манипуляции массами было бы неверно. Но зачем же тогда была она необходима? Что же выступало источником существования подобной «магии». И главное: почему она, при всех своей странности, работала. В том смысле, почему заставляла людей – в том числе, и довольно обеспеченных и имеющих высокое положение – поддерживать однозначно самоубийственную политику даже тогда, когда стало понятно, что она ведет к катастрофе( Read more... )

В прошлом посте было рассказано о том, что же реально произошло с потреблением в конце XX-начале XXI века – и привело, в конечном итоге, к резкому снижению качества выпускаемой продукции. Однако данный процесс затронул не только «потребительский сектор» - т.е., то, что обычно именуется «ширпотребом». Но и более «серьезные» области – включая такие, которые являются базисными для функционирования экономики в целом. (Скажем, энергетику, производственные системы или транспорт.)

Впрочем, об этом будет сказано чуть позднее – тут же стоит, прежде всего, рассмотреть механизмы указанного роста отчуждения. Разумеется, понятно, что основа их та же самая, что у «потребительского отчуждения» для конечных потребителей – то есть, усиление давления капитала на имеющиеся рынки при невозможности создания новых. Поскольку именно подобный режим установился в мире после исчезновения «советской тени». Хотя бы потому, что пока «тень» существовала, была возможность введения в экономическое пространство новых технологий, способных открывать новые же рыночные ниши. (Создаваемых или на государственные деньги или под государственные гарантии.) Так была создана микроэлектроника, компьютерная техника, реактивная авиация, космонавтика и ракетостроение – ну, и множество иных новых отраслей, ставших порождением знаменитой «гонки сверхдержав.

Однако с середины 1970 годов подобное положение закончилось. Т.к., с одной, стороны СССР достиг паритета и получил гарантию ненападения со стороны Запада. (Что было зафиксировано целым рядом «примирительных» соглашений.) А с другой – внутренние процессы в стране привели к снижению скорости ее научно-технического развития. (Вроде прекращения «лунной программы», отказа от создания ОГАС и т.д.) Соответственно, стала спадать и «тень» - то есть, снижаться давление на западный мир в плане создания у последнего потребности в таком же ускоренном развитии. А значит, новых прорывных технологий ожидать было уже неоткуда: инвестировать в рискованные проекты огромные средства больше не было стимула, а из «нерискованных» новую отрасль экономики не создашь.

Впрочем, первоначально это всех устраивало: за предыдущие три десятилетия наоткрывали столько всего, что освоение этого богатства могло растянуться на десятилетия. (Собственно, «доить» ту же микроэлектронику можно даже сейчас, по прошествии сорока лет с указанных событий – правда, все хуже и хуже.) Так что можно было и «перетерпеть», особенно если вспомнить о соответствующем снижении налоговой нагрузки. (Ставшей главным «пряником» рейганомики.) Однако, помимо уже не раз помянутой «остановки большого прогресса», угасание «советской тени» определило и иные аспекты «постсоветского» бытия. Например, выяснилось, что созданная за время «соперничества» базовая инфраструктура «индустриального мира» не просто полна – а избыточна( Read more... )

Наверное, если выбирать то слово, которое набрало наибольшую популярность в последние полгода, то это слово будет «мусор». Нет, не в смысле жаргонного названия сотрудников правоохранительных органов – а в самом прямом своем значении, обозначающим отходы человеческой деятельности. Поскольку вдруг оказалось, что эти самые отходы выступают чуть ли не самой животрепещущей проблемой современности – настолько серьезной, что даже глава государства посвящает пресловутому мусору целый абзац своего недавнего выступления.

Хотя слово «вдруг» тут не подходит – вопрос о том, что же делать с образующимися вокруг крупных городов свалками поднимался уже давно. Например, вялотекущая возня вокруг московского «мусорного бизнеса» длиться уже лет десять. (Имеется в виду, возня, прорывающаяся в информационное пространство – поскольку с самими свалками проблемы возникли еще в 2000 годах.) То же самое можно сказать и про другие крупные города – в которых проблема утилизации твердых бытовых отходов давно уже стала крайне актуальной. Настолько, что разговоры о строительстве перерабатывающих предприятий начались крайне давно. Правда, обыкновенно все наталкивалось на известную проблему «раздельного сбора», которую – по неким загадочным причинам – внедрить никак не удается.

Отсюда в очередной раз выводятся идеи о «вечной отсталости» нашей страны: дескать, во всех цивилизованных государствах давно уже принято разделять отходы на несколько контейнеров – для того, чтобы легче было потом перерабатывать. Хотя на самом деле… Впрочем, о том, что же у нас было «на самом деле», мы еще вернемся. А пока укажем на то, что данная сентенция – а именно, указание на то, что «на Западе» переработка отходов является одной из важнейших отраслей деятельности, действительно имеет веское основание. Правда, с одной важной особенностью, состоящей в том, что значительная часть этой индустрии включает в себя предприятия, размещаемые в странах Третьего мира. Кстати, одним из ведущих «мусоропереработчиков» до недавнего времени был Китай, который «принимал» до четверти всех перерабатываемых отходов.

Правда, сейчас КНР от данного бизнеса начала «отходить» ( Read more... )

В прошлом посте, посвященном творчеству братьев Стругацких вообще, и повести «Пикник на обочине» в частности, была показана связка возникшей в советском обществе радиофобии – а равно, и многих других «фобий» - с нарастанием явления, которое можно назвать отчуждением. «Фобии», разумеется, в кавычках – потому, что речь идет не о психологических болезнях, а о социальных явлениях, присущих самым, что ни на есть, здоровым людям. Например, помимо «боязни» радиации, уже к концу 1970 годов в СССР возникла «фобия», выражавшаяся в отрицании «химии». Причем не на бытовом уровне – как это принято сейчас, особенно у людей, которые реально страдают фобиями в медицинском смысле – а на более глобальном.

Скажем, стало считаться, что «минеральные удобрения» -- это плохо. В том смысле, что «травят народ» - в то время, как настоящие крестьяне способны вырастить урожай без них. Разумеется, пестициды и гербициды упоминать вообще нет смысла – хотя их использование в СССР было на порядок меньшим, нежели в западных странах даже тогда. (А с современным состоянием сравнивать ту ситуацию вообще смешно.) Впрочем, если уж начали разговор о сельском хозяйстве, то можно вспомнить, что вредной стала считаться не только «химия», но и другие достижения цивилизации – например, трактора. Внезапно выяснилось, что они только «топчут землю» и все портят – в результате чего СССР вынужден закупать зерно за рубежом. (В то время, как при крестьянах с деревянной сохой Россия «кормила всю Европу».)

Конечно же, досталось не только тракторам и «химии» – были вещи еще «страшнее». Например, мелиорация. Наверное, с точки зрения позднесоветского человека это было самое ужасное – за исключением атомной энергии, конечно – из всего, что делалось в стране. Ведь мелиорация губила «истинную русскую природу» - ту самую, что производила уже помянутые выше «сверхурожаи». (К великому счастью, про «Сталинский план преобразования природы» тогда уже забыли – а то бы его сделали очередным преступлением «кровавого тирана».) В общем, обвинения в «антинародности» и «антиприродности» не удалось избежать ни одному, более-менее серьезному, проекту – вплоть до гидроэлектростанций. (Кои виновны были в «уничтожении пахотных земель».) Наверное, если бы в это время было активной использование солнечной энергии – то нашлись бы причины и против последней. (Вроде того, что она «ворует у природы солнце».)

И наоборот – 1970 годы стали временем, когда всячески прославлялось все «народное», «исконно-посконное», «непроектное» и «антипроектное» - начиная с «ханд-мейда» в одежде, и заканчивая «деревенщиками» в литературе. Впрочем, было и более «глубинное» изменение в поведении советских людей – гораздо более важное, нежели любовь к лаптям, повешенным на стену и страдания по заброшенным сельским кладбищам. Разумеется, это нарастающая популярность религиозных и мистических представлений. ( Read more... )

Итак, как было сказано в прошлом посте, пресловутые «фантомы» - образы, идеи, концепции, доставшиеся человечеству от прошлых эпох – действительно способны изрядно испортить людям жизнь. И даже привести к падению общества на низший уровень развития – как это случилось с СССР. (С последующим после этого разрушением совершенно «материальных» сущностей – как то дороги, заводы и электростанции. А кое-где – и совершенно «материальным» убийством людей.) Однако только этим их вред не исчерпывается, поскольку само деструктивное действие, производимое указанными «фантомами», начинает производить новые «фантомы» - до тех пор, пока ноосфера не оказывается целиком и полностью под властью Инферно. Звучит, как цитата из фильма ужасов. Но на самом деле, все не так страшно, поскольку…

Впрочем, о том, что «поскольку», будет сказано чуть ниже. Тут же можно только отметить, что указанные процесс «дополнительной порчи» ноосферы в процессе разрушения страны вряд ли может кого удивить. Поскольку и так понятно, что происходящий распад приводит к актуализации самых деструктивных из существующих идей и образов, ведь в данной ситуации следование именно им позволяет человеку выжить. Например, если в стране идет массовый раздербан государственной собственности, то любые конструктивные действия – даже на уровне «приобрести завод и заняться производством» - оказываются фатальными. Ведь тут именно тот, кто сумеет больше урвать и, следовательно, получить большие средства для конкурентной борьбы, обретает возможность поглощения всех остальных. (Поэтому модернизация производство в подобной ситуации смерти подобна – надо «выжимать все соки», вплоть до сдачи оборудования в металлолом.)

Хотя начиналось все гораздо раньше – тогда, когда ни о какой «приватизации» еще никто и не слышал. Однако деструкция уже приносила существенные успехи – и в плане материальном, и в «моральном» плане. Речь идет об уже не раз описанном «моральном смещении», произошедшем в позднесоветское время. (По крайней мере, во второй половине 1980 годов ставшем уже хорошо заметным.) Этот процесс в чем-то аналогичен описанной в одном из предыдущих постов «реморализации» - которая ждет нас в недалеком будущем, но полностью противоположен ему. Поскольку состоит в резком снижении ценности этических ограничений среди позднесоветских людей. Разумеется, со всех трибун по прежнему провозглашалась незыблемость моральных принципов – однако в обыденной жизни нормальными становились совершенно иные модели поведения. Скажем, получить что-то «по-блату», купить «из-под полы», «отмазать» сына от армии и т.д., и т.п. В результате чего к концу «советского периода» сделать что-то помимо «Серой зоны» было очень и очень сложно… (В результате чего, например, мясо в магазинах к концу 1980 исчезло полностью – но в холодильниках граждан оно не переводилось.)

Кстати, как уже говорилось, следование подобному положению несло не только материальные блага. Ведь, скажем, достать билет в популярный театр или «модную книгу» можно было тоже лишь через «серых». В результате чего любой честный человек оказывался в «культурной изоляции», считаясь не просто бедным, но и несовременным, не понимающим основ господствующей «духовной культуры». От данного состояния к торжеству утилизации 1990 годов оставался только один шаг. Правда, при этом предполагалось – точнее, в обществе существовало негласное убеждение – что указанная «аморальность» коснется только отношений между гражданами и «государством». (Или иными «большими системами».) В реальности же данный процесс совершенно естественно проник во все сферы человеческой жизни – начиная с дружеских связей и заканчивая взаимоотношением между детьми и родителями.

В результате чего к концу 1990 годов бывшее советское общество погрузилось в пучину почти полной аномии и «морального релятивизма» - выйти из которого не может и до сих пор. ( Read more... )

Продолжаем подводить итоги 2018 года, и обращаем свое внимание на Ближний Восток. Поскольку именно там находятся те, кого можно назвать «главными пострадавшими» за  этот период. В прошлом таковыми могли считаться представители пресловутого Исламского Государства (запрещенного в РФ), которые в 2012-2015 годах рассматривались, как наиболее серьезная сила в регионе, но к концу 2017 потерпели поражение почти на всех «фронтах». Ну, а в текущем году упоминание недавних «хозяев положения» стали вообще крайне редкими, поэтому вряд ли имеет смысл заново упоминать их.

Однако появился новые «кандидаты» на звание «главного лузера года». Коими с величайшим сожалением  стоит признать курдов. С сожалением – потому, что курда в отличие от пресловутых игиловцев – действительно заслуживают намного лучшей участи, нежели та, которую они имеют. В самом деле: головы пленным они публично не отрезают (и непублично тоже), памятники истории не взрывают, «международный терроризм» не поддерживают. (Несмотря на то, что курдская РПК считается «террористической организацией».) Единственное, что нужно курдам – это получить свое государство, в котором они могли бы чувствовать себя хозяевами.
Поскольку этот самый древний народ (известный еще с раннесредневековых времен) по некоей иронии истории в настоящее время выступает народом-изгоем, разделенным между различными странами. (Турцией, Ираном, Ираком и Сирией.)

Понятно, что связано это с незавершенностью процесса «нациоформирования» на Ближнем Востоке, в свое время определяемой тем, что данный регион поздно перешел к построению капиталистических отношений. (Даже на уровне начала европейского Нового Времени.) В Европе, кстати, так же многим народам так же «не повезло» - в том смысле, что, не сумев стать зародышем «настоящей нации», они вынуждены были исчезнуть, растворившись среди более удачливых соседей. Но, все равно, даже при понимании «исторической нормальности» данной перспективы, курдов жалко.

Тем более, что среди них существует такое прогрессивное явление, как Курдская Рабочая Партия (Рабочая Партия Курдистана). Т.е., не просто очередная националистическая – сиречь, мелкобуржуазная – организация, а левая, более того, социалистическая политическая сила. Т.е., политическая сила, стремящаяся к установлению социальной справедливости – пускай и не в последовательно-марксистском смысле.

Кстати, интересно, что «начинала» РПК именно, как марксистская организация –( Read more... )

Фритцморген тут недавно выпустил пост, в котором возмущался фактом продажи советским правительством в 1920-1930 годах музейных экспонатов. Разумеется, тут можно было бы удивиться фактом «открытия Америки» господином Макаренко – который то ли по малолетству, то ли еще по каким причинам не читал перестроечный «Огонек». (Где подобная тема освещалась еще лет тридцать назад.)

Однако вместо этого стоит обратить внимание на несколько иной вопрос. А именно – на то, насколько реально деструктивным является описанное явление. Напомню – с т.з. Фритцморгена и сочувствующих ему, продажа «музейных экспонатов» выступает очевидным «преступлением большевиков. Действием, оправдания которому нет. Точно так же думали и перестроечные интеллигенты, тосковавшие по ушедшему от нас Рубенсу и Рембрандту, смененных на «давно сгнившие трактора» и прочие станки…

Впрочем, между указанными возмущениями все-таки есть довольно существенная разница. В том смысле, что когда продажей картин возмущался какой-нибудь академик Лихачев, то это выглядело естественным. Что не скажешь про Фритцморгена и его (по)читателей – большинство из которых если и были в Эрмитаже и Третьяковской галерее, то только во времена  своей учебы в школе. (Когда их водили туда «централизованным образом».) Поэтому  считать, что отсутствие в музеях каких-то «классических» произведений хоть как-то отразилось на их культурном (и ином уровне), ИМХО, бессмысленно. Впрочем, это легко можно сказать и по самому посту господина Макаренко, в которой он вместе с Ренуаром и Ван Гоном сожалеет о продаже  такой вещи, как пресловутые «яйца Фаберже».

Дело в том, что если указанные выше художники действительно еще могут считаться какой-либо культурной ценностью, то о произведении петербургских ювелиров это можно сказать весьма условно. В том смысле, что, конечно, некую историческую составляющую данные «яйца» имеют – но вряд ли она может быть названа исключительной. Да, разумеется, фирма Карла Фаберже отличалась высоким качеством  своей работы – однако, при этом, ничего особенного с т.з. ювелирного дела не  осуществляла. (Т.е., использовала те же самые приемы работы, что и остальные «ювелирные дома» по всему миру.) И, наверное, единственным ее отличием от иных производителей было наличие не просто богатых –  а сверхбогатых заказчиков.

В лице, прежде всего, российской императорской семьи ( Read more... )

Интересно: в комментариях к прошлому посту многие вспомнили про артели, которые были характерны для сталинского времени, и которые, как известно, извел нехороший Хрущев – очевидно, для того, чтобы как можно больше нагадить советскому народу. Впрочем, безо всякой иронии можно сказать, что устранение данной формы организации производства действительно не лучшим образом сказалось на состоянии народного хозяйства. Поскольку в «позднесталинский» период именно артели выполняли многие необходимые функции. К примеру, они производили до 40% мебели, 70% металлической посуды, более трети всего трикотажа, большую часть детских игрушек и т.д. Более того – в 1930-1950 годы артели занимались и такими высокотехнологичными вещами, как изготовление фототехники или радиоприемников. (И даже телевизоров.) Ну, а самое главное – именно они давали то самое разнообразие продуктов и промышленных товаров в указанный период, о котором говорилось в прошлом посте.

То есть, данные разновидности предприятий, работая на удовлетворение потребностей в, может быть, небольших – но многочисленных и важных с т.з. психологии – экономических нишах, создавали то самое «сталинское изобилие», о котором впоследствии будут вспоминать в «брежневские» годы. Когда – при том, что производство основных видов товаров увеличилось не в разы даже, а на порядки – найти что-то, более-менее оригинальное, было непросто. (Скажем, количество разновидностей уже не раз помянутых колбас снизилось до пяти-шести.) В подобной ситуации западные витрины, заполненные разнообразными товарами, выглядели действительно более достойно. (Хотя «настоящее» разнообразие продукции даже в т.н. «развитых странах» так же начало резко снижаться, заменяясь на рекламно-маркетинговую «пестроту».)

Поэтому, на первый взгляд, указанное решение Хрущева действительно выглядит очень и очень странным – в том смысле, что напоминает сознательную диверсию, единственной целью которой выступает создание недовольства в стране. Правда, это самое недовольство оказалось направленным ни на кого-то, а на самого Никиту – которого именно на указанной «волне» и отправили на пенсию. (Конечно, не только «за артели» - а «по совокупности», но сути это не меняет.) Поэтому если это «диверсия», то более, чем странная и напоминающая, скорее, политическое самоубийство. Однако в реальности странным указанный процесс кажется только на первый взгляд – поскольку при внимательном рассмотрении проблемы все указанные странности очень быстро рассеиваются. И становится очевидным, что в данном, казалось, чисто волюнтаристском, решении Хрущева в действительности проявляются закономерности очень высокого порядка. (Так же, как в иных, кажущихся чистым «самодурством», действиях.)

Для того, чтобы их увидеть, следует обратиться к явлениям довольно фундаментальным. И вспомнить, например, что именно во время правления упомянутого «кукурузника» СССР в частности, и весь мир в целом, испытывал необычайный научно-технический подъем. Создавались целые отрасли высокотехнологичных и наукоемких производств – скажем, ракетно-космическая промышленность, реактивная авиация, ядерная энергетика, полупроводниковая электроника, вычислительная техника и т.д. Разумеется, это не было заслугой Никиты – скорее наоборот, практически все передовые области производств были созданы при правлении его предшественника.( Read more... )