anlazz

Описанная в прошлых постах  ситуация, при которой некая комбинация случайных слабодеструктивных (а то и нейтральных), событий, пройдя через «фильтр» формального восприятия и формальной реакции «лиц, принимающих решение», превращается в катастрофу, встречается не только в области медицины или техники. (Скажем, в случае с «коронавирусной истерикой» или аварией на АЭС в Фукусиме.) Еще более часто она проявляется в области политики и государственного управления – то есть, в тех областях, где отчуждение достигает максимального размера. Поэтому и указанный эффект тут проявляется в максимальном масштабе.

Причем, примеры подобных катастроф прекрасно известны – это т.н. «цветные революции». Т.е., совершенно абсурдные на первый взгляд смены власти, завершающиеся приходом однозначно деструктивных сил. Которые гарантированно уничтожают все, до чего могут дотянуться – начиная с заводов и заканчивая образованием и здравоохранением. Подобные процессы, начавшиеся еще в конце 1980 годов восточноевропейскими «цветочными революциями», и продолжающиеся до сих пор – см. события в Белоруссии, пускай там она и не удалась – давно уже вызывают очевидный интерес. В том смысле, что вот уже несколько десятилетий делаются попытки понять: что же заставляет те или иные общества раз за разом входить на этот ублюдочный путь.

Особенно актуальным выступает подобное понимание для «поздних» вариантом «цветных революций», поскольку «ранние» еще можно объяснять пресловутым незнанием. Дескать, никто даже предположить не мог, что получится так, а не иначе. Но после нескольких попыток совершить подобные «революции» можно было бы догадаться, что получится «на выходе»? Но нет:  с потрясающим упорством то одно, то другое государство попадает в данную ловушку! Подобное положение выглядит достаточно странным и даже сейчас заставляет многих людей выбирать скользкий путь конспирологии. В том смысле, что главными – а то и единственными – источниками данных событий начинают считать пресловутый Госдеп, Сороса или же иных представителей «жидомасонского тайного кагала». Которые, собственно, и заставляют те или иные государства менять «независимых политиков» на своих ставленников. Используя, разумеется, некие «секретные технологии», дающие им всемогущество.

Наиболее агрессивные конспирологи тут еще указывают на то, что основной удар приходится на те государства, которые «находятся под влиянием России». Разумеется, для того, чтобы уничтожить пресловутый Русский Мiр, который наиболее опасен для «мирового кагала». Но это, разумеется, уже клиника. Тем не менее, подобная картина управляемого и направляемого «извне» протеста, стала почти общепринятой. Однако она, при всей простоте – организацию «народных демонстраций» на «соросовские деньги» может представить любой, кто хоть раз участвовал в массовых мероприятиях – имеет и очевидные недостатки. Самым главным из которых является непонимание того: как же этот самый «сорос» в действительности ломает целые государства. Которые, по умолчанию, состоят отнюдь не из «грудных младенцев», а из «прожженых» мастеров подковерной борьбы. Которые «за просто так» выпустить власть из рук вряд ли собираются.

 Напомню, что базовым признаком «цветной революции» выступает поддержка ее значительной частью элиты. В том числе – а точнее, прежде всего – ее «силовой части». Иначе говоря, главным компонентом победы «оранжада» выступает бездействие репрессивных органов государства. В том смысле, что они, разумеется, могут использоваться – но при этом ведут себя крайне пассивно. Ну да: в тех же 2013-2014 годах мы наблюдали удивительную картину, как пресловутый «Беркут» уныло наблюдал за развертыванием украинского «майдана», лишь изредка отвечая на наиболее наглые провокации. Понятно, что возможно такое было лишь при наличии категорического приказа, запрещающего насилие и исходящего от вышестоящих инстанций. Разумеется, тут не надо говорить, что именно эта особенность является ключевой для указанного «действа» - то есть, раскол элиты и является главным основанием для победы «цветной революции». (в Белоруссии, судя по всему, как раз этого нет).

Подобная особенность сейчас хорошо изучена. Но одновременно с этим непонятно, что же заставляет эту элиту «раскалываться»: ведь и до «оранжада» она живет вполне неплохо.( Read more... )

В прошлом посте было сказано, что главной причиной военных конфликтов выступает наличие т.н. «элит» и их потребность в конкуренции друг с другом. На этом фоне возникает вопрос: а существуют ли, вообще, проблемы у человечества, не связанные с данной особенностью? В смысле – а есть ли какой-то иной источник страданий, за исключением наличия «лучших людей» и их выяснения того, кто же является «самым лучшим»? Разумеется, может показаться, что ответ на него элементарен: ну, в самом деле, разве не существует огромного числа т.н. «природных бед». Т.е., то, что принято считать за «естественные» катаклизмы: пожары, наводненя, засухи, цунами, землетрясения, извержения вулканов, наконец, эпидемии самых различных заболеваний. Которые возникают – вроде-как – не по воле правителей и хозяев. Но это только иллюзия, поскольку на самом деле это не так.

Возьмем, например, пресловутые эпидемии. Тем более, что эта тема сейчас более, чем раскрученная в связи с «пандемией коронавируса», и очень многие ее «тайные механизмы» оказываются на виду. Но вначале хочется напомнить немного довольно недавней истории. В том смысле, что многие из нас помнят шуточную песню Владимира Семеновича Высоцкого про занятие гимнастикой. Ну да, ту самую: «вдох глубокий, руки шире…» и т.д. и т.п. Есть там и такой куплет: «Очень вырос в целом мире гриппа вирус — три-четыре! —ширится, растёт заболевание» - с жизнеутверждающим окончанием – «Если хилый — сразу в гроб! Сохранить здоровье чтоб —применяйте, люди, обтирания!»

Так вот, на самом деле речь тут шла об очень серьезном заболевании, защититься обтираниями от которого было вряд ли возможно. А именно – о т.н. «Гонконгском гриппе» (вызываемом вирусом H3N2), эпидемия которого пришлась на 1968-1970 годы. От данного гриппа тогда умерло от 1 млн. до 4 млн. человек. (Такая разница объясняется тем, что основным местом протекания данного заболевания послужили густонаселенные районы Южной Азии. Где в то время эпидемиологический учет был налажен очень плохо.) Впрочем, определенный ущерб был нанесен и другим континентам. Скажем, в США от данного гриппа умерло 38 тыс. человек. (С учетом других диагнозов, понятное дело, скончавшихся было больше.) Во Франции к концу 1968 скончалось 25 тысяч, причем значительное число погибших относилось к работникам «транспортной сферы». (Например, среди железнодорожников в данной стране болело более 15% работников.) В ФРГ количество погибших достигало 40 тысяч человек.

Наверное, на этом фоне может показаться, что шутки над подобной темой выглядят неуместными. Но это немного не так, поскольку песня Высоцкого была адресована жителям СССР, для которого данная «зараза» оказалась практически незаметной. Да, именно так: одна из самых серьезных эпидемий 1960-1970 годов в нашей стране практически не нанесла потерь, и поэтому честно могла рассматриваться населением как всего лишь очередная «респираторная инфекция». С которой бороться действительно можно интенсивными физическими упражнениями, баней, ну и чаем с малиной. Причина этого, разумеется, банальна: в 1968, 1969 и 1970 годах наша страна не имела многочисленных и неуправляемых туристических потоков с различных государств и континентов. Которые, собственно, и стали главными распространителями «гонкогского гриппа» по всему миру. (Если говорить конкретно о Штатах, то там основным «каналом» поступления вируса послужил находящийся во Вьетнаме воинский контингент. Впрочем, для СССР подобный путь так же был закрыт.)

Кстати, в советской туристической сфере эпидемия «отработана» была крайне быстро – в том смысле, что работникам гостиниц и ресторанов, гидам и водителям, контактирующим с иностранцами, было дано указание носить маски (которые тогда выдавали бесплатно). Что же касается массового мытья рук и выполнения других элементарных приемов гигиены, то для нашей страны в то время это было нормой. Тем не менее, уже в 1969 году в стране была разработана вакцина против вируса H3N2, вызывающего данное заболевание. Это, кстати, прекрасно показывает суть современного «прогресса» - при котором скорость создания вакцины оказывается примерно той же самой. ( Read more... )

В последние лет двадцать демократическая форма правления традиционно является предметом ожесточенной критики. (Причем, как правой, так и левой – точнее, «левой».) Например, давно уже привычной стала мысль о том, что демократия, может быть, и хороша в спокойное и тихое время, когда можно учесть все мнения в обществе, согласовать их и получить консенсус. Однако в период, где требуются быстрые решения, данная система не подходит. Разумеется, встречаются и более радикальные мысли, согласно которым демократия вообще не работает, и единственный способ сделать что-то – это положиться на мнение «мудрых и знающих» экспертов. Но оно пока еще мало кем принимается. (В отличие от первого.)

Однако так ли это на самом деле? В смысле: действительно ли отказ от учета мнения большинства приводит к резкому снижения времени принятия решений? Можно сказать, что прекрасный эксперимент по выяснению этого был поставлен в этом году. В том смысле, что уже к концу января стало понятным, что пресловутая коронавирусная инфекция «вышла» за пределы Китая, и угрожает практически всем государствам мира. Причем, к этому времени было ясно, что этот самый вирус представляет собой ужасную «гадость», защищаться от которого было бы желательно. (Кстати, тогда этот вирус выглядел даже большей «гадостью», нежели оказался в реальности.) На этом фоне можно было бы ожидать, что государства, в которых существуют «авторитарные» режимы, окажутся более эффективными, и отрежут путь данной угрозы в своей стране через карантинные меры. (Скажем, через ограничение трансграничных перемещений.)

Однако все пошло совершенно не так. В том смысле, что практически все страны повели себя примерно одинаковым образом. А именно: допустили легкое перемещние людей с/в охваченные вирусом регионов, распостранение этой заразы по всей стране – и только после этого перешли к крайне радикальным мерам. Таким, как введение пресловутого «режима самоизоляции» - т.е., фактической остановке значительной части экономики, ведущей к огромным потерям. Например, именно подобный сценарий реализовался в РФ. Где, с одной стороны, до последнего оттягивался вопрос о перекрытии границ с той же Италией, в которой уже с начала марта бушевала данная инфекция. (Причем, о данном явлении было прекрасно известно.) Но зато в апреле вся страна была неожиданно отправлена в пресловутую «самоизоляйию». (В рамках которой было остановлено значительное число производств, а так же вся сфера услуг.)

Думаю, подобный «подход» навсегда войдет в историю эпидемиологии – в качестве примера того, как не надо действовать. Однако нас в данном случае интересует другое: то, что никакие «демократические процедуры» (тормозящие принятие решений), в данном случае не мешали.( Read more... )

В прошлом посте  было сказано, что наступление нацизма на Европу очень сильно напоминало «Олимпиаду глупости» европейской – да и мировой – элиты. В том смысле, что они сделали все возможные ошибки для того, чтобы превратить нацистов из маргиналов в повелителей Германии. А затем – привели к полному (как во Франции), или почти полному (как в Великобритании) своему поражению в схватке с ними. Вопрос о выходе из данного состояния, связанный с наличием в мире СССР, пока опустим. (Хотя, конечно, полностью опускать его нельзя.)

А лучше обратим внимание несколько на иное. А именно – на то, что примерно такая же «Олимпиада глупости» наблюдается сейчас по отношению к коронавирусной эпидемии. Да, разумеется, сравнивать «природную болезнь» и социальное явление –которым был нацизм – может показаться некорректным. (Поскольку они подчиняются совершенно различным законам.) Однако в данном случае важно вовсе не то, что, собственно, вызывало реакцию элиты (стало для нее вызовом) – а то, как последняя реакция протекает. Так вот, протекает она примерно так же, как и в 1930 годах – в том смысле, что доминирует исключительное желание получать свои локальные выгоды при полном игнорировании глобальных явлений. Ну, и разумеется, результат этого оказывается соответствующим.

Например, до определенного момента – а именно, до 11 марта, когда ВОЗ признала пандемию – особых мер по блокированию распостранения заразы не предпринималось. Более того, даже с Китаем – где эпидемия стала очевидной уже в декабре 2019 (число «19» в названии COVID19 означает именно год) – границы начали закрываться только в начале февраля. Тем не менее, даже после этого вплоть до объявления ВОЗом пандемии практически не предпринималось мер по снижению трансграничных потоков. (Скажем, Меркель еще 11 марта заявляла, что закрытия европейских границ не будет.) То же самое можно сказать и про РФ, в которой туристические путевки за рубеж продавались вплоть до 30 марта! (Когда границы были, все же, закрыты.) После чего началось эпическое – и эпидемиологически опасное – «возвращение соотечественников», в результате которого люди по нескольку дней проводили в аэропортах (т.е., зонах максимальной зараженности). Причем, часто в нескольких – скажем, из Таиланда вывозили через ОЭА. (Очевидно для того, чтобы гарантированно заставить подхватить болезнь.) 

По сравнения с этим "забегом идиотов" полная неготовность медицинской системы всех развитых стран выглядит уже фатором «второго порядка». Хотя именно она, во-многом, и стала причиной массовых заражений на втором этапе эпидемии. (Когда люди, в значительной мере, заражались именно в медицинских учреждениях – в РФ, например, в конце апреля этот фактор давал 55% больных.) Более того, низкая готовность европейской медицины к работе в условиях эпидемий – связанная с низким количеством «коечного фонда» - оказалась критической в плане формирования «вала тяжело больных», что, собственно, и привело к высокой локальной смертности в отдельных странах. (Скажем, в Италии приходится 3,2 койки на 1000 человек – сравните, в Южной Корее – 12,3 койки. При том, что «койка» тут – не просто кровать, а минимальная единица «больничного фонда», с соответствующим оснащением и числом персонала.)

На этом фоне спешное переоборудование всего и вся под «коронавирусные госпитали» вряд ли может быть названо удачным решением. (Поскольку перестроить спортзал в больничную палату, конечно, можно – но вот где достать к ней квалифицированный персонал, это еще вопрос!) Хотя это кому как. (О чем будет сказано чуть ниже.) Ну, и разумеется, нельзя не отметить «вишенку на торте» - спешно введеный практически во всех странах «режим самоизоляции», ставший фактической экономической катастрофой. При том, что его влияние на реальное распостранение эпидемии в действительности крайне сомнительное. (По крайней мере, доходы граждан и бюджета он уменьшает на порядок эффективнее, нежели заражение коронавирусом.) Впрочем, подробоно рассматривать тот epic fail, которым явилась «противоэпидемиологическая борьба» развитых стран в реальности, тут нет смысла – это уже неоднократно делалось. (И будет делаться в специализированных темах.) Поскольку главное и так понятно: данные действия если и ведут к какому-то итогу, то совершенно очевидно не к тому, который ожидался от них «лучшими людьми цивилизованного мира». А точнее – к итогу полностью противоположному ожидаемому: и от вируса не спаслись, и экономику угробили.

Таковой оказалась плата за стремление к «локальной выгоде»: ( Read more... )

Давайте честно признаем: эпидемию мы проиграли. Не болезнь – как раз с болезнью ситуация обстоит достаточно неплохо. В том смысле, что врачи успевают вылечивать большинство больных, поэтому количество жертв оказывается несравнимо меньше, нежели при прошлых эпидемиях. То же самое можно сказать и о науке, которая уже запустила испытание нескольких десятков вариантов вакцины. Постепенно набираются факты и об оптимальном направлении лечения – думаю, к середине года примерные протоколы будут готовы. (К концу года, думаю, все станет еще яснее.) Однако все эти достижения относятся исключительно к «биологической» (медицинской) составляющей. С социальной составляющей эпидемии дело обстоит совершенно противоположным образом.

Поскольку развитие именно этой части идет по наименее выгодному для людей сценарию. В том смысле, что практически все принимаемые в этой области «меры борьбы», в конечном итоге, приносят гораздо больше вреда, нежели пользы. И наоборот, многие совершенно разумные, рациональные действия – вроде уже помянутого государственного производства важных составляющих для борьбы с болезнью (масок, лекарств) – оказываются отвергнутыми в принципе. На этом фоне не удивляет тот факт, что сначала распространение коронавируса просто прозевали (если говорить максимально мягко), хотя уже в конце декабря китайцы получили основные сведения о данной заразе. (Что, потенциально, позволяло минимизировать заражения в зонах риска.) Кстати, тесты на «ковид» были, так же, разработаны уже к концу января – что, потенциально, давало возможность для начала их массового (государственного) производства. Однако реальное широкое тестирование началось только через месяц!

Надо ли тут говорить о том, что все это позволило эпидемии широко распространиться по миру – захватив самые отдаленные его углы, включая Чукотку! И вот когда это случилось, наступил «второй акт» данной трагедии. Начавшийся с того, что ВОЗ объявила пандемию. Этот самый «акт» состоял в том, что практически все страны оказались покрыты пресловутой «самоизоляцией» - т.е., удержанием значительной части населения дома, с массовым закрытием предприятий, экономическим падением и прочими «прелестями». Напомню, что до того самого, «рокового», решения Всемирной Организации здравоохранения руководители большинства стран очень неохотно шли на введение даже самых элементарных карантинных мер, вроде прекращения сообщения с зараженными территориями. После же – вошли в такой запретительный раж, который еще за месяц до этого просто было невозможно представить.

Впрочем, причины подобных метаний – от фактического отрицания эпидемии до признания ее Концом Света – вполне понятны: они определяются привычными стратегиями поведения властей. Которые, во-первых, имеют желание не допустить проблем представителям крупного бизнеса – авиакомпаниям, транспортным компаниям и т.д. (Точнее сказать, это их – властей – желания определяется интересами крупного бизнеса.) А ведь транспорт – это основной потребители нефтепродуктов, поэтому тут идет «выход» на самый верх. Ну, а с другой – они вынуждены существовать в условиях жесткой международной конкуренции. Когда любой промах одной страны используется другими странами – точнее, хозяевами других стран – для обеспечения своих конкурентных преимуществ. Ну да: санкции, накладываемые по любому поводу. Особенно они стали популярными сейчас, когда опасность от данных действий начала сходить к нулю (распад единого мира), однако определенное воздействие на конкурентов осталось. (То есть, это уже не смертельный удар – на который можно ожидать соответствующую «ответку» - а «обычный» механизм для решения «обычных» целей.)

Последнее очень хорошо можно наблюдать по развитию ситуации с Китаем. Который оказался фактически назначенным «ответственным» за случившуюся эпидемию. И с
которого, судя по всему, собираются немало взыскать под подобным предлогом. (Штаты, например, поговаривают об отмене своего долга китайцам аж на 2 трлн. долларов.)( Read more... )

Существует два мифа – а точнее, «контрмифа» - обычно приводимых в защиту «репрессивной функции» государства. (Т.е., для объяснения того,  почему «держать и не пущать» является крайне важной функцией для общества.) Это – условная «Россия 1990 годов», и условная  «домайданная Украина». В том смысле, что на любые протесты против «закручивания гаек», как правило, приводятся утверждения о том, что «вы хотите, чтобы было, как на Украине?» Или – «вы хотите, чтобы было, как в лихие 1990?» (Когда, дескать, можно было «делать все, что угодно», отчего и происходил полный развал и упадок.) Тем самым сторонники существующей власти пытаются показать, что любое противодействие последней ведет к хаосу и развалу.

Однако в реальности эти мифы оказываются именно мифами, причем, мифами, имеющими к реальности весьма отдаленное отношение. Наиболее хорошо это становится заметным при рассмотрении пресловутой «Украины». Из которой в российском общественном сознании давно уже сделали «жупел свободы». Т.е., образ, должный убедить народ в том, что «святой сапог» прекрасен, и что все те ограничения граждан, которые творятся в нашей стране, имеют исключительно позитивный смысл для самих «ограничиваемых». Именно поэтому указанной темой в течение последних нескольких лет были забиты все СМИ и блоги, хоть как-то связанные с властью. Где многочисленные платные и бесплатные авторы изощрялись в красочном изложении «ужасов украинской анархии», по сравнению с которой «родная» начальственная дурь начинала выглядеть вполне прилично.

Правда, начало коронавирусной эпидемии несколько подпортило данную картинку. В том смысле, что «совершенно неожиданно» все эти «свободолюбивые украинцы» как-то подозрительно легко прогнулись под те (нелепые и бессмысленные) ограничения, что наложила на них власть. И никаких поползновений по поводу требований властей в ограничении перемещения или, скажем, обязательного ношения масок на улице, проявлять не стали. Впрочем, подобное «самораскрытие украинской свободы» было далеко не первым – скажем, в течение всего «постмайданного» времени было немало угроз «устроить власти новый майдан» по тому или иному поводу. Однако в действительности все они оказывались пшиком. (Один «мегафейл» господина Саакашвилли чего стоит.) Поскольку без «включения режима полного благоприятствования возмущению народа» - с установкой туалетных кабинок и подвозом продовольствия, и уж конечно, без противодействия со стороны правоохранителей – создать «народное возмущение» оказалось невозможным.

В общем, оказалось, что никакой анархией на Украине даже и не пахнет, и там господствует такой же олигархический капитализм, что и везде. Однако в данном случае следует сказать большее – а именно, то, что реальным итогом пресловутого «майдана» в данном случае следует считать никакое не «увеличение свободы», а, напротив, ее значительное сокращение. На самом деле, кстати, это более очевидно – скажем, один «закон об языке» чего стоит. (Поскольку запрет на использовании привычного с детства способа общения иначе, как репрессивным ужесточением, называть нельзя.) Другое дело, что в реальности эта самая «репрессивная норма» реализуется очень плохо – эффективности украинского государства закономерно не хватает на то, чтобы полностью вытравить русскую речь со своей территории. Но общей репрессивной сути это не отменяет.

То же самое можно сказать и про иные способы регламентации жизни граждан, которые с избытком были введены «после майдана». Которые, в конечном счете, сводятся к одному – к уменьшению числа доступных свобод. Разумеется, есть на Украине и «послабления» - например, в плане героизации фашистских прихвостней и, вообще, демонстрации фашисткой символики и фашистских норм.( Read more... )

Итак, как было сказано в прошлом посте, основанной особенностью послевоенного советского общества выступает то, что это было общество, во-первых, урбанизированное. А, во-вторых, урбанизированное крайне быстро, в пределах жизни одного поколения. И не просто жизни, а активной жизни – т.е., человек мог начать трудовую деятельность в практически традиционном мире, а закончить ее в индустриальном, а то и постиндустриальном. (Скажем, в каком-нибудь передовом НИИ.)

И, разумеется, подобная скорость не могла не привести к крайне интересным последствиям. Например, к формирования того самого явления, которое в тогдашнем обществе получило наименования «мещанства» - хотя в действительности им не являлось. (Поэтому данное явление можно назвать «квазимещанством» или «псевдомещанством», дабы не вызывать путаницы.) Напомню, что под данным наименованием тогда – да и сейчас в среде левых – было принято называть стремление к накоплению личных вещей, к постановке личного благополучия выше, нежели благополучие общественное. Ну, и соответственно, было принято винить советских людей «застойного периода» в том, что они «предали идеалы социализма» ради собственного уюта. (Например, в значительной мере этому посвящена повесть братьев Стругацких «Хищные вещи века».)

Тем не менее, стоит понимать, что данное представление не может быть названо абсолютно верным. И потому, что и в «дозастойное» время для подавляющего числа людей обустройство личного быта было приоритетным – однако это не помешало СССР успешно развиваться. И потому, что указанный выбор личного первичным перед общественным, в общем-то, к основной массе советских людей тех же 1960-1970 годов неприменим. Поскольку они, в целом, не считали, что следует строить свою жизнь за счет общества – ну, за исключением незначительного меньшинства. Кстати, ИМХО, в это меньшинство входило непропорционально много представителей «творческой интеллигенции» - причем, по совершенно логичным причинам. О которых, впрочем, надо говорить уже отдельно. Поэтому вполне возможно, что «антимещанские настроения» среди многих авторов были связаны именно с тем, с чем они сталкивались в «своей среде» - распространяя эту картину на все остальное общество. Но, разумеется, об этом надо говорить уже отдельно.

Тут же следует обратить внимание на другое – на то, что под тем процессом, который кажется нам «накоплением имущества» среди советских «застойных граждан», в действительности часто скрывалось ни что иное, как реализация «крестьянского» восприятия мире. Отказаться от которого для людей, выросших в деревне – причем, даже после получения высшего образования – было очень и очень тяжело. Дело в том, что русский крестьянин всегда и везде рос в условиях не простого дефицита – а дефицита катастрофического. Да, именно так – несмотря на то, что на рынках и в лавках товары лежали «горой» (имеется в виду, до революции, и во времена НЭПа), однако приобрести их подавляющее число крестьян просто не могло. Поскольку реальный прибавочный продукт в русском традиционном крестьянском хозяйстве находился где-то около нуля – а порой даже заходил за ноль. Что поделаешь: климатогеографические условия нашей страны являются наихудшими в мире. (Особенно в условиях аграрного переселения.)

Поэтому крестьянин вынужден был беречь каждую мелочь – каждая тряпица, ржавый гвоздь, кусок кожи могли ему реально помочь выжить. Ну, а главное – он всегда помнил, что даже сытые годы могут смениться голодными. (Еще раз: голод в условиях традиционного крестьянского хозяйства случался с периодичностью 12-15 лет.) Если вспомнить, что последний «настоящий» голод «традиционного типа» страна пережила в 1932 году, да и во время войны и сразу после нее жизнь была далеко не сытой, то можно понять: почему это новоявленные советские горожане, попав в условия относительно обеспеченной жизни, принялись усиленно заниматься собственным благополучием. Начиная с «собирания хрусталя», и заканчивая откладыванием денег «на книжку».( Read more... )

Кстати, интересно – но отмеченная в прошлом посте  особенность «правого мышления», провозглашающая совершенно локальное и ограниченное явление «вековой нормой» - проявляется не только по отношению к воспитанию. На самом деле оно охватывает практически все аспекты человеческого мировосприятия, создавая иногда забавную – но чаще всего, довольно печальную – ситуацию полной невозможности выхода за пределы текущих представлений. То есть – полного непонимания всего, что лежит за рамками обыденной реальности для индивида. В том числе, и «временной» - т.е., закрывает возможности понимания прошлого и будущего.

Возьмем, например, такой достаточно интересный вопрос, как необходимое для человека сочетание приватности и публичности. Важное, например, при анализе ситуации с жильем и при моделировании развития этого самого жилья. Разумеется, нам – т.е., современным людям – «совершенно ясно», что человек должен иметь свое «личное пространство». Нет, конечно, необходимый размер этого самого «пространства» может быть больше или меньше. (На основании данной особенности даже придумали «особые характеристики» для психического склада человека: «эстраверты» и «интраверты».) Однако, в целом, эта самая величина должна стремиться к бесконечности. (По крайней мере, «типовая» советская «трешка» на 76 «квадратов» - это очевидная «конура» для современного человека.)

Однако так ли это на самом деле? По крайней мере, при внимательном рассмотрении данное представление оказывается весьма и весьма спорным. В том смысле, что неожиданно выясняется, что пресловутое «личное пространство» является изобретением довольно позднего времени. Поскольку в том же «первобытном обществе» никакой приватности быть просто не могло. Ну да – какая там «приватность», если подавляющее время существования homo sapiens он проживал в общих жилищах. «Индивидуальные» же дома стали строить только после завершения «неолитической революции» - т.е., порядка 5-6 тыс. лет назад. И то, только в наиболее «развитых» регионах.

Впрочем, даже после этого о каком-либо «личном пространстве» можно было говорить весьма условно. В том смысле, что проживание в «крестьянском доме» означало только то, что «большая семья» оказывалась в какие-то моменты отделена от остального рода. На самом деле, кстати, это «отделение» само по себе продолжалось весьма незначительный период, поскольку определенная часть крестьянских работ продолжала оставаться совместной, да и разнообразные празднества и прочие «ритуальные действа» до самого последнего времени охватывали всю общину. («Окончательную индивидуальность» крестьянское хозяйство получило только в период «фермерства» - т.е., где-то в конце XVIII-XIX веке для самых развитых стран.)

Но даже в подобном случае человеку приходилось делить свой дом со множеством родственников. Которые, как правило, не отделялись стенами-перегородками, проживая в одном общем пространстве. (Даже американские фермеры до конца XIX века не делили свои дома на комнаты.) Тем более, что размеры средних жилищ была довольно незначительными – не более 20-30 кв. метров. ,(И то – это уже «хоромы», «пятистенки». Хижины бедняков были еще меньше.) Ну, и в довершение ко всему, подобные помещения людям приходилось делить не только с братьями-сестрами-дедами-прадедами, но и с домашними животными. (Причем, часто не только с собаками-курами, но и свиньями-коровами.) Наверное, тут не надо говорить, что подобное положение не позволяет даже предполагать о делении на «экстравертов/интровертов»!

Впрочем, и переход к индустриальному производству мало что изменил. В том смысле, что подавляющее число людей продолжало селится такими же «тесными группами» – поскольку вплоть до 1920 годов прошлого века стоимость отдельной квартиры была слишком велика для наемных работников.( Read more... )

В прошлых постах (1, 2) было сказано, что в последние десять лет стали заметны процессы, направленные «против» многих привычных и кажущихся «вечными» явлений нашей жизни. Таковых, как аудиотехника или телевиденье. И что в действительности это связано не столько с технологическими изменениями, сколько с тем, что происходит с нашим обществом. Откуда совершенно очевидно следыет, что только указанными областями подобные изменения не ограничиваются.

Напротив, они охватывают практически все стороны того, что можно обозначить, как «традиционная жизнь» - и что в реальности является тем live style, что сложился в конце «золотых десятилетий» (1950-1970 гг). Правда, некоторые из подобны вещей были очевидно затронуты уже в 2000 годах – как, например, та же «бумажная пресса». Которая из обыденной и даже «неизбежной» части быта – без которой невозможно было представить ни один дом или квартиру – превратилась в очевидную экзотику. Скажем, уже к 2009 году тиражи американских газет – который в период конца прошлого тысячелетия-начале нынешнего составлял 65 млн. экземпляров – упал до 49 млн. в день. Сейчас, понятное дело, эта величина еще меньше, однако данный факт уже мало кого волнует. Поскольку единственно с чем сейчас ассоциируется «бумажная пресса» - так это с бесконечными бесплатным «рекламными изданиями», щедро заполняющими почтовые ящики.

«Глянцевые журналы», впрочем, продержались несколько подольше. В том смысле, что они даже теперь продолжают продаваться (!) в розничной торговле. (Подписка, правда, практически канула в прошлое.) Правда, и тут тиражи сократились в разы – скажем, журнал «Maxim» с 390 тыс. экземпляров в 2006 году «съехал» на 150 тысяч. Тем не менее, подобное положение трудно назвать стабильным – как правило, основные потребители данной продукции относятся к «инерционной аудитории», т.е., основным критерием покупки изданий для них выступает привычка. Поэтому падение популярности «глянца» будет продолжаться и дальше – вне любых произошедших событий. И никакими силами остановить ее невозможно.

Впрочем, как уже говорилось, все это – «дела минувших дней», относящиеся, скорее, к событиям второй половины 2000 годов, нежели к 2010-м. Сейчас судьба «бумаги» может удивлять только в том смысле, что она все еще существует. То есть – что еще оказывается рентабельным печатать газеты и журналы в типографиях, а потому развозить их по торговым точкам. А главное:  что заставляет людей потреблять подобные товары при том, что ровно ту же информацию можно легко получить несколькими нажатиями мышки. (На самом деле, думаю, что тут речь идет об стремлении «эмулировать» прежнюю, счастливую и спокойную жизнь, когда будущее казалось обеспеченным, а проблему –несерьезными.) В любом случае тот факт, что полный уход журналистики в онлайн не просто неминуем, но и уже практически случился, вряд ли кто будет оспаривать.

Однако в действительности оказывается, что дело обстоит еще интереснее. В том смысле, что замещение бумажных источников информации электронными не является тем «линейным» технологическим процессом, которым он выглядит на первый взгляд. В этом плане крайне показательной оказывается та серия скандалов, которая прокатилась по «сети» уже в нынешнем десятилетии – и которая была связана с очевидным завышением популярности интернет-сайтов в современной статистике. На самом деле тут все просто: успех того или иного интернет-издания напрямую зависит от числа посещающих их лиц, поскольку именно на это ориентируются при размещении рекламы. Так вот – уже в середине 2010 годов выяснилось, что больше половины подобного траффика в сети генерируется «роботами», т.е., особыми программами, которые имитируют поведение людей( Read more... )

В прошлом посте было показано, что в современном мире совершенно недостаточно иметь «только деньги» для того, чтобы осуществлять деятельность в области высоких технологий. Поскольку так же важно – а точнее, еще более важно – иметь людей, способных на указанную работу. Причем – что надо обязательно учитывать – этих людей невозможно просто «взять со стороны» - их надо «выращивать» у себя. Точнее сказать, надо «выращивать»…

Впрочем, есть очень хороший пример, позволяющий понять: что же реально необходимо в случае развертывания находящихся на «верхней границе» возможностей производства. Речь идет вот о чем: Есть такая страна – Китай. Страна действительно великая – причем, даже не в том смысле, что в ней проживает 1,4 млрд. человек, т.е., практически пятая часть населения Земли. И даже не в том, что по экономической мощи она является второй в мире, а по размерам реальной экономики – первой. А потому, что данное государство все последние 30 лет активно развивается – что, собственно, большая редкость. И развивается интенсивно – строятся новые современные заводы, открываются новые инженерные и научные центры. Ну, и т.д., и т.п.

И есть еще одно государство, именуемое Украиной. Государство, как и все постсоветские образования, крайне невезучее – причем, не только в том плане, что оно имеет сомнительную честь считаться самым бедной страной Европы. И даже не потому, что размер ее депопуляции с 1991 года составил 10 миллионов человек за 28 лет. (С 52 млн. до 42 млн. человек по официальным данным.) Но потому, что все время, прошедшее с образования данного государства оно постоянно деградирует, утрачивая с каждым годом все новые отрасли промышленности. Особенно активно этот процесс идет с 2014 года, когда агрессивные националисты привели практически все серьезное производство к полнейшей катастрофе.

Так вот – при всем этом в настоящее время одной из самых желанных приобретений Китая выступает… украинский завод «Мотор Сiчь». Причем, важность этой сделки для китайцев оказывается настолько велика, что она начинает определять особенность политики третьей стороны – США. Которые совершенно не желают данной покупки – дабы не увеличивать мощь своего противника. При внимательном рассмотрении подобная ситуация покажется очень странной: ну, в самом деле, получается, что страна, почти три последних десятилетий прожившая в развале, причем последние пять лет – в развале полнейшем – может иметь технологии, которых нет у страны, имевший за это время экономический рост не менее 6% в год. И это при том, что как раз в последнюю четверть века профессия инженера выступает в Китае одной из самых престижных, по зарплате превосходящей среднюю по стране в разы. В то время, как на Украине –а точнее везде на постсоветском пространстве – представители данного вида труда вынуждены были заниматься исключительно выживанием.

Казалось бы, в подобном случае результаты должны быть противоположными. В том смысле, что китайцы обязаны по праву занимать наиболее высокие места в сфере высокотехнологического производства,( Read more... )