anlazz

В прошлом посте, посвященном изменениям в «сфере публичной красоты», вызываемым, в свою очередь, наступающим социально-экономическим Суперкризисом, было сказано, что результатом этого процесса является пресловутая «феминизация» общества и «бодипозитив». Т.е., снижение ценности «женской красоты» - в смысле, приближенности женского тела к господствующему стандарту – и переход женщин к «мужскому типу конкуренции». Проще говоря, все большая часть представителей «слабого пола» убеждается в том, что «принцев нет», и затраты времени, сил и средств на попытку «загнать себя» в рамки пресловутого идеала просто не окупаются.

Тут, кстати, сразу стоит сказать о том, что речь идет именно о «загоне». Поскольку что простое посещение спортзала – которое позволяют себя многие женщины – к тому же «фитоняшеству» имеет весьма малое отношение. На самом деле между данными категориями такая же разница, как между занятиями подавляющей частью мужчин, ходящих «потягать железо», и профессиональным бодибилдингом. В том смысле, что интенсивность тренировки для желающих «получить идеальное тело», и для тем, кто просто поддерживает мускулы в тонусе, совершенно различное. Равно как различен и сам образ жизни – наверное, тут не надо говорить, что обычный посетитель «фитнес-центра» не будет перестраивать жизнь для того, чтобы получить вожделенные «кубики» или «попу как орех». Поэтому можно просто сказать, что чем дальше, тем больше женщин начинает выбирать «мужские модели поведения» взамен того, что считается женским.

То же самое можно сказать и про иные проявления «отказа от стандарта красоты» - например, прекращение нанесения на себя множества слоев косметики (вплоть до полного отказа от последней), в «подчернутом игнорировании» модной и красивой одежды и обуви в пользу пресловутых джинсов и кроссовок, ну и т.д., и т.п. В общем, всего того, что еще недавно поражало наших людей на «бездуховном Западе», а теперь стало нормой и в России. (По крайней мере, в крупных городах – в провинции продолжают краситься и ходить за хлебом на каблуках.) На самом деле весь этот «отказ от женственности» представляет собой не что иное, как банальную рационализацию жизни, нежелание использовать затратный механизм, давно уже не дающий никаких результатов. Кстати, даже более «серьезные» приемы использования «бодипозитива» - например, отказ от некоторых моментов личной гигиены (небритые подмышки, снижение частоты мытья и т.д.) – на самом деле могут рассматриваться в том же духе. Хотя бы потому, что в той же Европе еще лет семьдесят назад было принято мыться, в лучшем случае, раз в неделю, а волосы на теле стали удалять лишь в 1990 годах – и ничего, жили, и даже считали себя образцом утонченности.

Впрочем, подобное положение не исключает того, что могут существовать люди, использующие данную практику в «демонстрационных целях». В любом случае, сути это не меняет – в том смысле, что общую «статистическую» картину делают не они, а указанное выше изменение «среднего» поведения. Однако самое интересное тут даже не это – а то, что указанное изменение общества под действием наступающего (а точнее, давно уже наступившего) кризиса только отказом от «культа женского идеального тела» не ограничивается. Поскольку для мужчин указанное «сокращение окна возможностей»( Read more... )

Снова признаюсь в ужасном проступке - вчера опять открыл топЖЖ. И обнаружил, что в нем пост  топ-блогерши об "идеальном женской теле". (Который в действительности является рекламой какой-то левой конторки) Тем не менее, несмотря на указанный факт, данный момент показался мне достаточно интересным - поскольку он позволяет обратить внимание на одну из важных социальных (да, именно так) особенностей нашего общества. А именно - на то. что же реально представляет собой современная "сфера публичной красоты" (или даже "публичной женственности",хотя последнее звучит довольно двусмысленно), начиная с индустрии моды и заканчивая фитнесом. А равное - и на то, почему же сейчас она испытывает достаточно специфические изменения. Те, которые некоторые некоторые толкуют, как наступление феминизма и бодипозитива, хотя на самом деле...

Впрочем, о том, что "на самом деле", будет сказано чуть ниже. Пока же стоит указать на то, чем же в действительности является то самое "идеальное тело", на которое молятся "фитоняшки". И, прежде всего, надо напомнить "неизвестную" им ("фитоняшкам") истину, состоящую в том, что это самое "тело" всегда было разным. Ну да: посмотрите на известных художников, пишущих фигуры Венеры, Евы или девы Марии - кои как раз и являлись женским идеалом в последние 1000 лет (в Европе). И обратите внимание, как менялись данные образы в разные века. Кажется, общего у них нет - толстые, тощие, блондинки, брюнетки, с "формами" и без оных.

Однако всех этих женщин объединяет одна общая черта. Они всегда "дорогие". В том смысле, что для поддержания подобного телосложения в соответствующих им исторических эпохах всегда требовались средства "выше среднего". Возьмем, например, тощих рахитичных позднесредневековых "мадонн" с высокими лбами - кои, на самом деле, представляли собой "образцы" богатых и знатных горожанок. Почти всю свою жизнь проводящих "за четырьмя стенами" своих домов и замков. Кажется, ужасная жизнь - но на самом деле это спасало их и от огромного количества разбойников, которыми буквально кишела тогдашняя Италия или Франция. (Впрочем, главными разбойниками были собственные феодалы, ведущие бесконечные войны друг с другом.) И от не меньшего числа эпидемий - в результате которых поход на рынок мог легко обернуться смертью. Поэтому знатные и богатые дамы предпочитали проводить время в закрытом помещении, выходя только на балкон.( Read more... )

«Отовсюду мы слышим стоны. Со всех концов нашей обширной страны взывают о помощи». Стонут и просят помощи российские правые – и, разумеется, не по поводу беспризорных детей. Поскольку  у правых есть свои страдальцы: белые гетеросексуальные мужчины. Для которых современный мир стал  неуютным и враждебным: куда не погляди, везде – ну, точнее, практически везде – белые гетеросексуальные мужчины подвергаются гонениям и унижениям. Про Европу, разумеется, тут даже говорить смешно – там правят бал пресловутые «сексуальные меньшинства», давно уже вышедшие за пределы привычных нам гомосексуалистов и лесбиянок и «раскрывшиеся» в целый спектр разнообразных «гендеров». Однако это касается и США – страны, в которой свирепствует пресловутый «харрасмент», женщины участвуют в президентской гонке, а однополые браки в большинстве штатов.

И даже в России – стране, где, казалось бы, ничего вышеперечисленного нет – эти самые БГМ уже не могут чувствовать себя так защищенно, как в «блаженные» 1990 годы. Поскольку и тут «вылазят» потихоньку пресловутые ЛГБТ со своими гей-парадами, на улицах бесчинствуют пресловутые «кавказцы» и «таджики», а дома – меркантильные жены, не желающие ублажать любимого мужа, а напротив, мечтающие свалить от него, прихватив квартиру и ребенка. И хотя понятно, что до «среднеевропейского» уровня угнетения «белых гетеросексуальных мужчин» россиянам далеко, тем не менее, тенденции явно намекают. А ведь, кроме вышеуказанного, есть еще и ювенальная юстиция, и пресловутые хипстеры, и легализация мигрантов, и отказ молодежи соблюдать нормы традиционной культуры…

В общем, чем дальше, тем страшнее. А ведь «белый гетеросексуальный мужчина» – как любят заявлять правые – основа существующей экономики, именно на нем держится все производство товаров и воспроизводство населения! Правда, что касается последнего – то хреново, если честно, держится. Поскольку, начиная с помянутых 1990 годов, воспроизводство населения стабильно вошло в минус, и единственное, что хоть как-то удерживает его – а точнее, удерживало – так это как раз миграционный приток. (Об этом очень хорошо было написано у Буркина-Фасо.) В принципе, то же самое можно сказать и о производстве – которое как раз в 1990 годы не просто падало, а летело в очевидную пропасть. В результате чего без денег оказывались и мужчины и женщины самых различных национальностей, вероисповеданий и сексуальных предпочтений. (За исключением, разумеется, олигархов, бандитов и примкнувших к ним чиновников.) А ведь никаких гей-парадов тогда не было!

То есть – принятое правыми утверждение в виде признания основой нашей цивилизации «мужской белой гетеросексуальности» в реальности оказывается ложным. Точнее сказать – в этой связи перепутаны причина и следствие: это не мужской патриархат выступает основой господствующей производственной системы, а господствующая производственная система до определенного времени воспроизводила мужской патриархат( Read more... )

Итак, «сексуальная революция». На самом деле, данное название не слишком удачное – поскольку оно означается всего лишь один из моментов того великого изменения мира, которое произошло в XX веке. (Почему – будет сказано чуть позже.) Тем не менее, определенный смысл оно все же имеет – особенно если сравнивать с описанными в прошлой части вариантами «неотрадиционного» мира, приходящему ему на смену. Так что оставим данное определение – обозначив «сексуальной революцией» ряд изменений в обществе, приведших к «детабуизации» секса и перевода его из четко зарегулированной области в область того, что Фромм именовал «спонтанным». Последнее и является самым важным в указанной «революции» - и оно гораздо важнее разного рода «внешних» признаков указанного процесса.

Ведь, собственно, наверное не надо объяснять, что секс существовал и до середины XX века. Причем, не только в плане обеспечения деторождения – но и как важный элемент эмоционального существования личности. И гедонистический смысл сексуальной жизни был известен с глубокой древности – так что считать, что вплоть до эпохи хиппи никто не занимался «этим» ради удовольствия было бы глупым. Правда, была тут определенная тонкость, связанная с тем, что удовольствие от данного процесса чаще всего получал один участник. В основном мужчина – так что можно сказать, что в этом плане феминистки, безусловно, правы. Однако правота их сродни правоте остановленных часов, показывающих дважды в сутки верное время – в том смысле, что указанная ведущая роль мужчин в сексе была связана вовсе не с наличием Y-хромосомы и иных признаков их биологического. А с тем, что именно мужчина в течение длительного времени оказывался главным собственником.

Разумеется, разбирать – почему происходило именно так – надо отдельно. (Тут можно сказать только то, что гендерные роли тут вторичны, а первична система общественного производства.) Ну, и разумеется, добавить то, что в тех редких случаях, когда женщина добивалась высокого места в социальной иерархии, она сразу же превращалась в «потребителя» сексуальности. Подобные примеры хорошо известны – достаточно взять ту же Клеопатру. (И, опять-таки, она обратно становилась сексуальным объектом при появлении более серьезного «собственника», вроде Цезаря или Антония.) Так что ничего биологического или еще какого тут нет – все чисто социальное. Ну, социальное в конечном итоге восходит к производственного –однако не будем пока усложнять.

А вернемся лучше к тому, от чего начали – и отметим, что в указанных условиях (связи сексуальных ролей и собственности) неудивительно было то, что данный вопрос оказывался зарегулированным очень и очень сильно. Впрочем, и в «дособственнический» период сексуальная жизнь оказывалась далеко не спонтанной – она так же четко определялась… производственным календарем. (Собственно, это универсально: к какой бы области человеческой жизни мы не обращались – везде и всегда в конечном итоге выходим на производство.) Поэтому пресловутые «оргиастические праздники» и полевые работы всегда шли рука об руку – что, в определенной мере, ограничивало сексуальную свободу. Однако в «разрешенный период» эта самая свобода была довольно велика – что еще в древности приводила лиц, связанных с классовой производственной системой, в ужас. Или напротив, вызывала скрытую зависть – которая, тем не менее, маскировалась указанным ужасом и презрением.

Понятно, чему было завидовать – у участников древних «оргий» была хоть какая-то возможность выйти за пределы строгой регламентации жизни. Того самого отчуждения, о котором уже было столько сказано. ( Read more... )

В прошлом посте, посвященном «женскому вопросу», была затронута довольно интересная проблема. А именно, вопрос о т.н. «домашнем труде» и о том месте, который он занимает в системе общественного производства. Поскольку именно эта проблема, по сути, и является основанием для существования современного «феминизма» - явления, как уже не раз говорилось, не сказать, чтобы полезного, разделяющего трудящихся к вящей радости «хозяев». (В отличие от феминизма исторического, выполняющего полностью противоположную функцию.) Ведь современные «феминистки» основной свой акцент делают как раз на том, что женщина в семье выполняет роль «обслуживающего персонала», стирая-готовя-убирая за «мужскими шовинистическими свиньями». (Правда, сейчас, в связи с определенным кризисом семьи в т.н. «развитых странах» и снижением числа семейных женщин «феминизм» начал переносить акцент на пресловутый «харрасмент». Но это является всего лишь попыткой сохранить влияния в «верхних кругах общества», где традиционные «проблемы феминизма» перестают играть важную роль – а «крутящиеся средства» весьма велики.)

Но, в целом, основанием для существования указанного «течения» выступает именно указанная проблема. И именно поэтому грамотный разбор ее является для современного левого и коммунистического движения крайне необходимым – так как позволяет снизить опасность раскола трудящихся по «половому признаку». Ну, в самом деле, если – как это утверждают «феминистки» - женский бесплатный домашний труд нужен для обслуживания мужчин, то какой смысл женщинам выступать вместе с ними против «внешнего врага»? Не лучше ли в подобном случае просто ликвидировать подобное явление, и пусть эти «шовинистические свиньи» потонут в грязи и умрут с голоду? А работодатель – да что работодатель? Он всего лишь 40 часов в неделю отбирает…

Правда, тут возникает еще одна серьезная проблема. А именно – что делать с детьми? В смысле – как рассматривать труд по уходу за ними? Конечно, возможно было бы перенести эти затраты на ребенка в будущем, объявив, что он должен вернуть своим родителям те блага, что он получил в процессе «выращивания». (Руководители пенсионных фондов при этой мысли должны умильно улыбаться и потирают руки в предвкушении.) Но, к счастью, до подобного маразма мало кто доходит. Тем не менее, стоит признать, что вопрос о «домашнем труде» до сих пор остается открытым – в том плане, что непонятно: кто для чего и как тут трудится, и кто выступает выгодоприобретателем данного явления. Впрочем, при внимательном рассмотрении, можно увидеть, что основная трудность тут связана исключительно с выбором уровня рассмотрения. То есть – с тем, что обыкновенно семейные проблемы рассматриваются на уровне семьи, не затрагивая проблем производства. Если же сделать это на уровне всего общества, то окажется, что никаких трудностей тут нет, и все очень и очень просто. (Так же, как в физике – при «неправильном» или традиционном выборе «системы отчета» мы получаем сверхзапутанные эпициклы, разбираться с которыми могут только «избранные». А при верном – совершенно стройные, легко рассчитываемые и изящные эллиптические орбиты, доступные каждому школьнику.)

То же самое можно сказать и про проблему «семейного труда». А именно – перейдя к рассмотрению его в рамках системы общественного производства, можно без труда увидеть, что относится этот вопрос ни к чему-нибудь, а к проблеме воспроизводства рабочей силы.( Read more... )

В связи с темой о Брежневе нашел забавный стишок – якобы «того времени»:

Если женщина красива,
И в постели горяча -
В этом личная заслуга
Леонида Ильича.

Если честно, то сложно сказать, был ли он создан при самом Леониде Ильиче, или же написан позже, во время «разоблачения застоя». Впрочем, понятно, что в любом случае основной смысл тут состоял в критике постоянного упоминания заслуг генерального секретаря в самых разнообразных областях. Была такая особенность советской прессы, идущая со времен «культа личности» Сталина: при любых положительных эффектах связывать их с действиями высшего руководства. Особого вреда от нее, впрочем, не было – поскольку, если не читать газетных и журнальных передовиц, то проявление этого самого «культа» заметить было тяжело. (Ну, а если читать.. то будет, как в анекдоте про женскую баню и шкаф.) Однако, судя по всему, читали – и возмущались данной особенностью.

Впрочем, разбирать советские «культы личности» надо отдельно. Тут же хочется обратить на другое. На то, что – самым парадоксальным образом – высказанная идея о связи женской красоты с определенными особенностями политическими реально существует. (О сексуальном темпераменте, впрочем, можно сказать то же самое.) Правда, лично дорогой Леонид Ильич тут, в общем-то, не причем, хотя… Однако, пойдем по порядку. И обратим вначале внимание на тот факт, что, рассматривая фотографии из прошлого – причем, именно фотографии, а не картины – мы практически всегда можем найти привлекательными представительниц т.н. «высших сословий». Все эти княгини, графини и даже «простые» дворянки кажутся нам если не красивыми, то, по крайней мере, не лишенными привлекательности. Разумеется, с определенными поправками на разницу в «идеалах красоты» и особенности бытовавшей моды.

Однако стоит нам обратить внимание на фото «простонародья», то ситуация меняется. ( Read more... )

Яна Завацкая – Синяя Ворона – написала очередной пост , посвященный семейным отношениям. Пост достаточно очевидные, если не банальный – про то, что женщина в современном мире находится в положении, несколько менее выгодном, нежели мужчина. Основная причина этого состоит в том, что она вынуждена тратить силы на рождение и воспитание ребенка. Еще раз скажу – это более, чем очевидность: мать в любом, даже самом лучшем, случае обязана уделять своему дитю больше времени, нежели отец. По физиологически причинам: даже самый лучший папа не может вынашивать младенца и кормить его грудью. Из этого вытекает и «особое» отношение ребенка и матери в раннем детстве – изменить которое очень и очень сложно. (Что же касается детства «позднего» - где-то лет с пяти, то там, понятно, не все так однозначно – однако и в данном случае есть достаточно серьезные проблемы, разрешить которые весьма непросто.) И вряд ли стоит удивляться тому, что все это неизбежно ведет к снижению ее положения в обществе. Да, потом данный «провал» можно нагнать за счет повышенного приложения сил – но это, в любом случае, будет положение «догоняющего».

То есть – обсуждать указанную проблему в ином плане, в общем-то, было бы странно: это такие простые вещи, что понимаются даже без привлечения диалектики, на основании самой банальной логики. Тем не менее, большая часть комментаторов поста Яны Завацкой удивительным образом эту банальность не только не поняли – но даже не заметили. Если прочитать самый первый «комент» к указанному посту, то можно увидеть, что он соотносится с поднятой темой примерно так же, как пуганая ворона соотносится с письменным столом. А ведь таковых «комментов» там, в общем-то, большинство! То есть, удивительно, но в нашем обществе «автоматические реакции» вызывают не только политические события: скажем, упомянешь Сталина – так обязательно прибежит куча борцов со сталинизмом, напишешь про Троцкого, Ленина, Путина – то же самое. Но и довольно нейтральные и, на первый взгляд, достойные спокойного обсуждения вещи, вроде положения женщин в обществе.

Впрочем, Бог с ними – с борцами против «женского угнетения мужчин»! Гораздо интереснее поговорить о другом – о том, какую же реально проблему подняла Завацкая, и как ее следует решать.( Read more... )
Дело в том, что упомянутая модель «идеальной семьи» на самом деле является артефактом, связанным с переносом представлений о советской жизни периода перехода от традиционного к индустриальному производству на «настоящую» Традицию. Хотя в последней семья, как таковая, выступала, прежде всего, производственной единицей, занимающейся вовсе не созданием счастливой и наполненной любовью жизни для себя и детей – а совершенно иными, гораздо более прозаическими проблемами. Обеспечением себя средствами к существованию. И отношения между супругами на 99% соответствовали этой задаче – являясь, по сути, производственным разделением. Условно говоря, муж пахал, жена жала – ну, или еще как-то. В любом случае, ни о каком ином смысле семьи говорить было нельзя – даже цари «брачевались» не абы как, а руководствуясь принципами большой политики. И то, что при этом в данных отношениях должно было быть какое-то «взаимопонимание», диктовалось тем же: необходимостью совместной работы.

Причем, так же, как в любой иной производственной системе, основанной на разделении труда – а последнее, напомню, является одним из самых эффективных методов повышения производительности – взаимодействия между участниками осуществлялись на иерархической основе. То есть – один из супругов был главнее, нежели другой. Так происходит – а точнее, происходило – всегда, даже в артели обыкновенно выбирают себе атамана. Ну, и разумеется, в подавляющем числе случаев этим самым «атаманом» оказывался муж. Ну, просто потому, что он сильнее, что позволяло выполнять самые трудные и необходимые работы, вроде пахоты. (В артелях принцип выбора главного был такой же.) То же самое можно сказать и про аристократию – в том смысле, что следует учитывать военные ее «корни». (Аристократ должен был воевать вплоть до относительно недавнего времени – в России до «жалованной грамоты» Екатерины II.) Представить жену, одевающую броню и садящуюся на коня, разумеется, невозможно – из-за той же меньшей мышечной силы по сравнению с мужчиной.

Впрочем, бывали ситуации, когда – по определенным причинам – «ведущей» в экономическом плане оказывалась и жена. Например, купеческая вдова в XIX веке вполне могла вести дела – благо, ездить самой на ярмарки и отбиваться от разбойников теперь нужды не было. В таком случае, выйдя замуж второй раз, она вполне могла поставить мужа в подчиненное положение – и не у кого не возникало возмущения подобным. В определенных случаях подобное положение могло быть и у «первого мужа» - если жена могла лучше управляться с «хозяйством». (Но разумеется, все это – у «верхушки» общества. Где с определенного момента – перехода к профессиональной армии – уже не требовалась физическая сила.)

В любом случае, следует понять одно: экономика первична –«гендер» вторичен. (На самом деле, никакого «гендера» вообще не существует, но разумеется, об этом надо говорить отдельно.) Поэтому подобное положение воспроизводилось тысячелетиями – до того момента, как развитие индустриализации не привело к уничтожению «семейного хозяйства». Впрочем, если заводы и фабрики, а так же сельхозпредприятия смогли полностью заменить семью в плане создания прибавочного продукта где-то к середине XX века (для России), то в плане его распределения этот процесс затянулся еще на полвека. (То есть – прямо потребить производимый индустриальный продукт было невозможно, надо было его несколько «подготовить». Скажем, продукты подвергнуть кулинарной обработке, одежду – стирать и зашивать, мебель и технику – ремонтировать и т.д.) Это дало небольшую фору семье – позволив создать облегченную модель «производственной ячейки». Ту самую, где муж чинит пылесос, а жена готовит ужин…

Но понятно, что и она, рано или поздно, но утеряет свой смысл. Что мы и наблюдаем сейчас, когда пресловутые «домашние дела» упростились до предела: техника или не ломается, или легко меняется, а еду можно готовить из полуфабрикатов с минимальными затратами. Кстати, забавно – но все основные проблемы в подобном плане сейчас проистекают из перехода от развития к деградации: то есть, если бы было «нормальное» движение человечества, то «производственных» оснований для семьи вообще бы не было. (Скажем, в мире, где полуфабрикаты готовились из натуральных продуктов, а в кафе кормили бы чем-то съедобным по приемлемым ценам, то «домашняя кулинария» стала бы таким же достоянием истории, как и домотканая рубаха.) В любом случае, смысл всего этого один: поскольку традиционная семья есть порождение Традиции, а Традиция в настоящее время практически исчезла, то никаких объективных оснований для существования семейных отношений в классическом смысле не существует. Да, есть еще инерция мышления, благодаря которой можно некоторое время поддерживать то, что никому уже не нужно, однако с каждой минутой все сильнее становится осознание абсурдности происходящего. То есть, понимание, что все, считающееся основой существования, есть не более, чем ритуал, игра, давно уже не имеющая смысла.

То есть – «традиционная семья» давно уже «все». И все попытки ее (то есть «производственную семью») поднять из могилы – есть попытки создания «зомби», ходячего мертвеца, а не живого существа. Тем не менее, за этой кончиной указанной формы взаимоотношений людей не следует забывать о том, что последние, в общем-то, являются существами социальными, одним из главных своих свойств имеющие потребность в контактах с другими людьми. Причем, контактах, как можно более тесных – в смысле, дающих широкие информационные каналы, лишенные внутренних фильтров. (О данной проблеме я писал уже не раз – поэтому подробно останавливаться на ней не буду.) Более того, это есть базовое свойство разума, как такового – имейся сейчас ИИ, он бы оказался точно так же озабоченным поиском «близких связей». В результате чего любая организация, связывающая как-то своих членов, неизбежно обретает «вторичное» - по отношению к поставленным целям – значение. А именно – организацию информационного обмена. К примеру, это часто приводит к формированию т.н. «производственного коллектива» - когда в системе, созданной на основе формальных связей, создается «двойник» на базе связей неформальных. (Об этом явлении надо говорить отдельно.)

То же самое переживает и семья – а точнее, то, что от нее осталось. В том смысле, что она, потеряв свой изначальный экономический смысл, в настоящее время выступает в качестве «каркаса» для реализации «коммуникационной потребности» человека. (В «настоящее время» - это где-то с 1960 годов.) То есть, можно сказать, что под старым названием формируется нечто новое, к традиционной семье не имеющее практически никакого отношения. Семья, как общество «близких людей» - не формально, а информационно близких, людей, не ставящих в своих контактах ограничительных «фильтров». Та самая «ячейка общества» - как пытались назвать данное явление в свое время. Ячейка, способная на порядки повысить эффективность разумных существ, состоящих в ней – что для нашего мира, буквально пронизанного отчуждением, является жизненной необходимостью. Жизненной – поскольку именно это позволяет социуму реализовать одну из важнейших его задач: воспроизводство.

Дело в том, что, как сказано было у Завацкой, рождение и воспитание ребенка есть настолько затратный процесс, что обеспечить его без особых механизмов очень трудно. Кстати, и ранее, в период «традиционной семьи», дело обстояло примерно так же – в том смысле, что деторождение оказывалось, без сомнения, деградационным процессом по отношению к матери. Вплоть до очень высокой вероятности ее смерти. (Кстати, именно поэтому в мире Традиции продолжительность жизни женщин меньше, нежели мужчин. Хотя «запас прочности», данный Природой, у них больше.) Правда, тогда это облегчалось тем, что ценность жизни ребенка была очень и очень низкой. И при выборе даже между решением экономических задач – для которых нужна была женщина— и жизнью ребенка последняя без сожаления приносилась в жертву. (Как уже говорилось, первичной для семьи тогда являлась экономика.) Но сейчас подобная «роскошь» невозможна – современное производство требует грамотных работников, терять которых на «стадии подготовки» невыгодно. Поэтому – ребенок отнимает у матери намного больше сил, которые с трудом могут восстанавливаться без ее деградации. Что, в свою очередь, на порядки повышает важность той самой «интеграционной эффективности» семейных отношений.

То есть – следует понять, что современная семья и семья периода Традиции – это совершенно различные явления. И по «поставленным задачам», и по методам их решения. К сожалению, именно подобное понимание сейчас отсутствует – в результате чего идет или апелляция к не только не работающим, но и не имеющим никакого отношения к современности моделям. (Типа: муж – добытчик, жена – обслуживающий персонал. Впрочем, как уже было сказано, даже в период Традиции этого не было – там были пусть неравноправные, но участники одного производственного процесса.) Или же декларируется неизбежность «распада семьи» – хотя речь идет, напротив, о формировании нового явления на месте не просто распадающегося, а давно уже канувшего в Лету старого.
Хотя вполне возможно, что через некоторое время наступит понимание всего этого, и осознание того, что же произошло. Вот тогда, и только тогда, станет возможным говорить о способности общества укреплять семейные отношения – для своей же пользы. Пока же все, декларируемое в подобном качестве, есть всего лишь имитация, имеющая околонулевой эффект. В самом лучшем случае…

P.S. Кстати, именно эта самая семья – как общность близких людей – и будет «отменена» в будущем обществе. Поскольку в нем указанная «коммуникация без фильтров» станет возможна практически для всех. Но понятно, что это – уже совершенно иная тема.