anlazz

Итак, «сексуальная революция». На самом деле, данное название не слишком удачное – поскольку оно означается всего лишь один из моментов того великого изменения мира, которое произошло в XX веке. (Почему – будет сказано чуть позже.) Тем не менее, определенный смысл оно все же имеет – особенно если сравнивать с описанными в прошлой части вариантами «неотрадиционного» мира, приходящему ему на смену. Так что оставим данное определение – обозначив «сексуальной революцией» ряд изменений в обществе, приведших к «детабуизации» секса и перевода его из четко зарегулированной области в область того, что Фромм именовал «спонтанным». Последнее и является самым важным в указанной «революции» - и оно гораздо важнее разного рода «внешних» признаков указанного процесса.

Ведь, собственно, наверное не надо объяснять, что секс существовал и до середины XX века. Причем, не только в плане обеспечения деторождения – но и как важный элемент эмоционального существования личности. И гедонистический смысл сексуальной жизни был известен с глубокой древности – так что считать, что вплоть до эпохи хиппи никто не занимался «этим» ради удовольствия было бы глупым. Правда, была тут определенная тонкость, связанная с тем, что удовольствие от данного процесса чаще всего получал один участник. В основном мужчина – так что можно сказать, что в этом плане феминистки, безусловно, правы. Однако правота их сродни правоте остановленных часов, показывающих дважды в сутки верное время – в том смысле, что указанная ведущая роль мужчин в сексе была связана вовсе не с наличием Y-хромосомы и иных признаков их биологического. А с тем, что именно мужчина в течение длительного времени оказывался главным собственником.

Разумеется, разбирать – почему происходило именно так – надо отдельно. (Тут можно сказать только то, что гендерные роли тут вторичны, а первична система общественного производства.) Ну, и разумеется, добавить то, что в тех редких случаях, когда женщина добивалась высокого места в социальной иерархии, она сразу же превращалась в «потребителя» сексуальности. Подобные примеры хорошо известны – достаточно взять ту же Клеопатру. (И, опять-таки, она обратно становилась сексуальным объектом при появлении более серьезного «собственника», вроде Цезаря или Антония.) Так что ничего биологического или еще какого тут нет – все чисто социальное. Ну, социальное в конечном итоге восходит к производственного –однако не будем пока усложнять.

* * *

А вернемся лучше к тому, от чего начали – и отметим, что в указанных условиях (связи сексуальных ролей и собственности) неудивительно было то, что данный вопрос оказывался зарегулированным очень и очень сильно. Впрочем, и в «дособственнический» период сексуальная жизнь оказывалась далеко не спонтанной – она так же четко определялась… производственным календарем. (Собственно, это универсально: к какой бы области человеческой жизни мы не обращались – везде и всегда в конечном итоге выходим на производство.) Поэтому пресловутые «оргиастические праздники» и полевые работы всегда шли рука об руку – что, в определенной мере, ограничивало сексуальную свободу. Однако в «разрешенный период» эта самая свобода была довольно велика – что еще в древности приводила лиц, связанных с классовой производственной системой, в ужас. Или напротив, вызывала скрытую зависть – которая, тем не менее, маскировалась указанным ужасом и презрением.

Понятно, чему было завидовать – у участников древних «оргий» была хоть какая-то возможность выйти за пределы строгой регламентации жизни. Того самого отчуждения, о котором уже было столько сказано. В то время, как в классовых обществах в течение тысяч лет сексуальность, как таковая, была присуща лишь представителям высших классов – да и то, довольно условно. (В том смысле, что она не должна была затрагивать сложной системы передачи собственности – для которой бастарды оказывались крайне нежелательны.) Что же касается простолюдинов, то у них само понятие «эротических переживаний» практически отсутствовало – точнее, оно было, но исключительно в плане уже помянутых рецидивов доклассовых отношений. (Скажем, те же молодежные «игрища», являющиеся наследием «оргиастических праздников», с которыми официальная мораль столетиями вела напряженную войну.)

Таков был мир до «сексуальной революции». Мир, четко разделенный на «тех, кому можно» - причем, можно только в рамках определенной и довольно сложной системы отношений. И «тех, кому нельзя» – точнее, можно, но лишь ради деторождения. Впрочем, нет – существовал еще один достаточно специфический мир – мир «тех, кого можно». Разумеется, речь идет о проституции – неизбежной спутнице классового устройства, как такового. На самом деле женщины, которые удовлетворяют сексуальные потребности за деньги, считаются самой древней профессией – однако понятно, что древность эта относительна. (Нет денег – нет проституции.) Тем не менее, уже для первых классовых обществ существование подобного дела стало нормой – а по мере развития указанное ремесло обрело поистине «индустриальный» размах. К примеру, в Древнем Риме количество «жриц любви» превышало 50 тыс. человек – и это только «офицалы». Сколько проституток и «проститутов» (В позднем Риме гомосексуализм являлся нормой) было в реальности, сказать сложно. Правда, и город был немаленький – до 2 млн. человек в период расцвета. В любом случае стоит понимать, что проституция представляла собой особую подсистему в социальной структуре общества – со своими нормами и правилами, не менее жесткими, нежели нормы и правила остального мира.

* * *

Собственно, именно поэтому «продажная любовь» вряд ли может рассматриваться, как вариант «свободной любви». Скорее наоборот – она увеличивала уровень зарегулированности в сексуальной сфере, выталкивая последнюю в особую область экономических отношений. Иначе говоря, именно проституция оказывалась наиболее адекватным проявлением сексуальности в период господства классового общества – настолько, что в течение многих веков стала чуть ли не единственной возможность ее реализации. Гетеры Античности, куртизанки «Высокого Средневековья», разнообразные «дамы полусвета» Нового Времени по существу оказались главными источниками и хранительницами того, что можно назвать «эротическими переживаниями» человечества. Они даже выступали «эталонами красоты» в указанном смысле, и очень часто законодательницами мод – разумеется, не прямо, но все понимали, что к чему. На «втором места», кстати, в подобном плане оказывались «любовницы», фаворитки – некая промежуточная ступень в плане перехода от проституток к «честным женщинам». Впрочем, и указанная категория до «сексуальной революции» во многом оказывалась связанной со своими «патронами» экономической связью. (Правда, не всегда «прямой»: зачастую знатные дамы в той или иной форме сами платили молодым любовникам – но сути, как было сказано выше, это не меняет.)

То есть, сексуальность всегда была жестко связанной с экономикой и экономическими потребностями – и за пределами данной связи оказывалась практически невозможной. И, собственно, именно эту связь и разрушило то явление, что определяется, как «сексуальная революция». На самом деле, вопреки обыденным представлениям, ничего особо нового в плане совокупления представителей homo sapiens она не принесла: все существующие виды сексуальных утех, включая «однополую любовь», были известны еще с глубокой древности. Не стал особым отличием и пресловутый «секс без брака» - поскольку, как уже было сказано, подобные вещи практиковались с давних пор. Новостью стал «секс без оплаты» – в той или иной форме, в общем, сама идея того, что нечто приятное можно получать без денег. На самом деле, подобное изменение касалось не только указанной сферы – оно было вообще основанием тех описанных выше глобальных изменений, которые затронули общество и общественное сознание в указанный период. Наверное, впервые за долгие века человека понял – что хоть что-то можно получить бесплатно, и ничего ему за это не будет. Именно на указанном основании была создана пресловутая философия хиппи – попытка осознания случившегося, создания модели текущего процесса, и даже попытка его использования. И, разумеется, как все подобные действия – то есть, стремление овладеть процессом, не понимая его глубинной сути –эта попытка полностью провалилась.

Да, именно так – хиппи проиграли. Хотя в свое время казалось, что они господствуют на площадке общественного сознания. Но нет, победить, не учитывая главную опасность, и вообще, главный фактор существующего мира – экономику и ее основание – систему общественного производства – оказалось невозможным. Собственно, после этого удивляться тому финалу, к которому пришли хиппи, было бы смешно. Их идеология «свободной любви» и свободной же, легкой жизни – с неизбежными «веществами», как способом повышения легкости бытия– в конечном итоге полностью выродилась, породив напоследок свою уродливую тень в массовой культуре. В рамках которой бывший свободный рок стал коммерческой музыкой, Че Гевара – принтом на футболках, а стремление «быть не как все» - в огромный сектор «нонконформисткой моды». Ну, и в довершении указанного процесса, уже описанная «тень» породила забавное и бессмысленное явление текущей реальности – пресловутых хипстеров. Которые являются, вроде бы, попытками вернуться к миру «детей цветов» - но при этом не просто погружены в коммерческий мир, а насквозь пропитаны им. Да, хипстер, несмотря на всю декларируемую им «свободу мысли», живет в мире денег и брендов, и только в пределах этого сугубо классового мирка может чувствовать себя нормально.

* * *

Впрочем, этим представители данной «субкультуры» (которая на самом деле не субкультура) не отличаются от всех остальных обитателей современности – наверное, единственное, что выделяет их, так это указанное карикатурное стремление изображать свою собственную противоположность. Ну, и разумеется, пресловутая «свободная любовь» в подобном мире неминуемо должна была превратиться в свою противоположность – при этом, сохранив название. Что и произошло в реальности –именно этой теме и посвящен указанный пост. И указанная «сексуальная контрреволюция» - во всех своих проявлениях, начиная с описанного уже «неотрадиционализма», захлестывающего сейчас все новые и новые государства и заканчивая вещами, описанными в посте Завацкой – по сути означает только одно. А именно –возвращение человеческой сексуальности под строгий гнет разного рода норм и правил, ликвидация той самой фроммовской «спонтанности». Правда, это уже не те правила, что было в «дореволюционное» время – но суть их остается прежней. В том смысле, что главная роль этих самых правил состоит в том же самом, что и ранее – в необходимости обеспечения функционирования классового общества. И пускай современные нормы выглядят порой противоположностью старым – они так же служат делу превращения сексуальности в инструмент зарабатывания денег тем или иным способом.

Но обо всем этом будет сказано уже в следующей части…