anlazz

Итак, что же случилось в 1968 году – а точнее, во второй половине 1960 годов – такого, что, по сути, полностью перевернуло человеческую историю? «Сломав» то великое восхождение к новому типу общества, которое было начато за полвека до этого? Ведь никаких видимых причин для подобного изменения видно не было – скорее наоборот, мир находился в очевидном предчувствии будущих перемен. Он бурлил переменами, кипел переменами, наливался переменами к лучшему, должными, как казалось тогда, произойти вот-вот. Что проявлялось, например, в тех же упомянутых в прошлом посте молодежных выступлениях, практически везде проходящих под левыми лозунгами, зовущих к некоему «прекрасному далеко». (В котором будут все равны – от женщин до негров – не будет отчуждения и отупляющего бессмысленного труда и все будут заниматься свободным творчеством и свободной же любовью.)

Впрочем, и в «неполитических» областях творилось нечто подобное. Все «старые», «добрые» и «надежные» вещи неожиданно стали ужасной архаикой, достойной лишь помещения в музе . То, что было модно в 1955 году – в 1960 уже казалось ужасным «отстоем». Причем, это касалось не только костюмов и мелодий, но и продуктов «высоких технологий». Автомобили 1955 года выпуска в 1965 выглядели так, будто бы их «достали» из прошлого века. Скорость полета самолетов увеличилась более, чем в два раза, а полет на Луну из разряда приключенческой литературы перешел в разряд реально осуществляемых проектов. В общем, никогда до того – да и никогда после этого – человек не жил в таком быстро, а главное, положительно меняющемся мире. Нет, конечно, встречались иногда «неприятности» – причем, порой довольно крупные, вроде Корейской или Вьетнамской войн для тех же США. Об их империалистической сущности –т.е., об направленности на убийство невинных людей из-за пресловутых экономических или политических интересов – пока умолчим. Однако отметим, что по сравнению с тем, что было совсем недавно – в период Первой и Второй Мировых войн – эти события выглядели довольно скромно. (Но при этом даже они – как было сказано выше – встречали яростное сопротивление со стороны масс. Что значительно «охлаждало» претензии ястребов – и уменьшало возможность их эскалации.)

В общем, мир жил прекрасной жизнью, в которой перемены к лучшему были неизбежны, текущее состояние выглядело весьма неплохо, и даже прошлое казалось вполне «приличным» путем, приведшем к текущему состоянию. Причем, это касалось практически всех – и СССР, и т.н. «развитых стран», и даже пресловутый «Третий мир», только что успешно «надравший задницу» разного рода колонизаторам –и начавший после этого устанавливать с ними «взаимовыгодные контакты». (В рамках которых новоявленной «туземной элите» начали перепадать немалые «плюшки», еще недавно немыслимые.) И лишь немногие консерваторы вкупе с клерикалами выглядели чужими на этом празднике жизни – они и представить не могли, что через несколько десятилетий именно их представления станут мейнстримом. А весь текущий мейнстрим – начиная с полетов на Луну и заканчивая свободными сексуальными отношениями – окажется в разряде «пережитков прошлого». (Если кто думает, что со свободой секса сейчас лучше, нежели с лунной программой, то пускай вспомнит про идущую сейчас кампанию борьбы против «харрасмента». )

Но это, разумеется, будет уже потом. А пока стоит сказать, что именно это ощущение безграничной свободы и возможности решать любые поставленные проблемы и стоит назвать «духом 1960 годов». Кстати, наиболее ярко это выражено… в знаменитой повести братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу».( Read more... )

Наверное, многим нынешние события во Франции напомнили про 1968 год. Конечно, французская традиция устроения бунтов в столице имеет гораздо более древнюю традицию, однако понятно, что они гораздо менее задукоментированы. (Особенно визуально.) Ну, и разумеется, 1968 год – это, все-таки, современность. (Скажем, при сравнении с Коммуной 1871.) Так что в постоянном уподоблении «этих» событий «тем» нет ничего удивительного…

Тем не менее, между сегодняшними выступлениями и «Красным маем» есть и более глубокая связь – относящаяся не только к форме одежды и способам столкновения с полицией. (Кстати, на порядки более «мирным», нежели в позапрошлом столетии, когда по баррикадам восставших стреляли не только из ружей, но и из пушек, а число убитых считали на десятки тысяч.) Речь идет о том, что нынешние протесты – равно, как и те, что были полвека назад – являются протестами, по умолчанию, «общегражданскими», лишенными какой-либо классовой подоплеки. Нет, конечно, «неявно» можно сказать, что тут идет противостояние большей части французского общества и пресловутых «олигархов» - но сути это не изменит.

Поскольку, что такое «большая часть общества» и что такое «олигархи»? Пролетарии и буржуа? (Или иные антагонистически настроенные классы или слои.) Понятно, что нет – в состав «народа» входит немало тех, кто реально относится не только к мелкобуржуазным слоям, но может быть рассмотрен даже, как «низшая часть» предпринимателей. Более того, тот же современный протест, направленный против «экологического» повышения цен на бензин, в реальности поддерживает и значительная часть крупной буржуазии. (Прекрасно понимающей, что данная идея «экологической перезагрузки» принесет прибыль вовсе не им.) Подобное положение оказывается очень важным для понимания динамики данного конфликта – а так же для понимания динамики уже описанного «зеленого поворота», должного (по идее поддерживающих его людей) открыть новый этап развития капиталистического общества.

О последнем, собственно, я уже писал в прошлом посте – поэтому повторяться не буду. Отмечу только то, что в 1968 году так же существовал некий подобный момент, связанный с известной идеей создания того, что сейчас принято именовать «Европейским Союзом». Т.е., превращению Европы в некую силу, способную противостоять американской капиталистической гегемонии. Напомню, что именно эта концепция была основной для администрации Де-Голля, не только выведшего Францию из членства в НАТО, но и начавшего активный диалог с ФРГ. (И это тогда, когда практически все еще помнили немецкую оккупацию.) Для французского лидера это выглядело, как реальная возможность «собрать» Европу вокруг своей страны – при том, что основные ее соперники (Германия и Британия) были сильно ослаблены.

Вот только для французов подобная тяга к гегемонии оказалась совершенно ненужной. В том смысле, что проводимая голлистами политика, направленная на усиление французской промышленности, армии и государственности выглядела весьма мало связанной с положением обычного человека. Оказалось, что в условиях невозможности проведения активной колониальной политики и политики «неэквивалентного обмена» ( Read more... )