Про скуку. Завершение

Итак, как было сказано в предыдущем посте, «интеллектуальный слой» в развитых странах где-то в середине 1960 годов столкнулась с тем, что господствующий тип общества начал вызывать у нее скуку. По той простой причине, что этот самый «слой» - у нас ее принято именовать интеллигенцией – оказался слишком «совершенным» для текущего типа производства. Точнее сказать, «слишком развитым», настроенным на более высокий уровень новационности, нежели тот, что предлагался индустриальным типом производства.

Это произошло потому, что – как уже не раз говорилось – само появление подобного социального слоя было связано с явлением, более «высокоструктурным», нежели сам индустриальный мир, характерный для империалистического периода развития человечества. А именно: с миром постиндустриальным, социалистическим – который возник после Революции 1917 года на территории России, однако оказал влияние на все остальные страны. (См. «Принцип тени».) В том числе и в плане резкого роста образовательной системы, причем не только в «количественном плане» - через охват средним образованием всего населения, а так же массовым распространением образования высшего. Но и в плане качественном – через рост «научной компоненты» за счет идеологической. (Кстати, выросла не только техническая грамотность «среднего образованного», но и, например, литературная.)

В результате чего появилось огромное количество людей, не просто имеющих высокую квалификации, но способных к освоению и даже созданию новаций. Что, в конечном итоге, дало огромное количество не просто новых – но сверхновых технологий, вроде вычислительной техники, роботов, полупроводниковой электроники, генной инженерии ну и т.д., и т.п. Однако в связи с «теневым» характером подобных изменений осмысленности их не было. И поэтому – как только «советское давление» на мир ослабло (по «внутрисоветским причинам») – ослабли и процессы, продуцирующие потребности в лицах с высоким уровнем интеллекта, стали затихать. Соответственно, стал затихать и «оптимизм» этих самых лиц вместе с лояльностью их к имеющейся социально-экономической системе.

И наоборот – начала расти потребность в хаотизации последней, в повышении уровня неопределенности в мире. Что – с т.з. большинства тогдашних интеллектуалов – дало бы им очевидные преимущества в плане способности «быстрой подстройки» под меняющуюся ситуацию. Причем, инструменты для увеличения количества Хаоса были неважны: скажем, в пресловутом 1968 году таковым виделся анархизм. (Некоторые называли его «коммунизмом», но речь шла именно об анархизме.) Отсюда проистекают и все эти «Красные маи» с их «запрещаем запрещать!» и «будь реалистом – требуй невозможного!», которые – с т.з. устроителей – должны были сломать именно что «стабильность» индустриального советизированного бытия. (Разумеется, постулировалось, что мишенью является буржуазное общество, но в реальности речь шла именно об указанном.)

Впоследствии же, когда стала понятной слабость анархизма и его неспособность анархов ко взятию власти, интеллектуалы сделали «переворот на 180 градусов» и … поддержали капиталистов в т.н. «правом повороте». Сейчас данный момент очень сильно удивляет исследователей, а так же очень сильно возмущает многих современных левых, вызывая неоднократные обвинения в предательстве. Тем не менее, на самом деле это обвинение беспочвенно: интеллектуалы во втором случае – т.е., при поддержке неолибералов – имели ту же цель, как и в первом. (В случае с организацией массовых левых выступлений.) А  именно: они хотели Хаоса. Только в данном случае желали его получить не из наступления всеобщей анархии, но из наступления анархии рыночной. (Что, разумеется, хуже – но так же неплохо.)

Проблема состояла в том, что их рассуждения о том, что в хаотизированном мире именно «умники» будут иметь преимущества, имели очевидный изъян. Состоящий в полном непонимании природы и Хаоса, и разума, благодаря чему создавалось впечатление о том, что именно последний может работать с «хаотическими состояниями»( Read more... )