![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
2018 вроде подходит к концу, так что можно подводить кое-какие итоги. Разумеется, в более-менее крупном масштабе: национальном или общемировом, поскольку именно там наиболее ярко выражаются те самые фундаментальные исторические процессы, понимание которых так нужно нам. И поэтому начну с упоминания самого глобального события прошедшего года – с начала «великой торговой войны» между США и Китаем. Разумеется, можно сказать, что эта самая «торговая война» - а на деле просто «обмен пошлинами» - не такое уж редкое явление в мире: скажем, подобные «войны» между ЕС и США продолжается уже более 10 лет. Однако особо на «мировую погоду» не влияют – так же, как и пресловутые санкции-антисанкции между Западом и Россией. Да и вообще, что такого странного в том, что одно государство защищает свою экономику от агрессивных соседей?
Однако все это верно лишь в теории. Точнее – было верно лишь в теории до определенного времени, поскольку последние несколько десятилетий считалось, что период «запретительных пошлин» и прочего протекционизма давно уже закончился. И что наличие всего этого – признак исключительно «диких и нецивилизованных государств», не способных прямо и честно конкурировать в мировом масштабе. Ну, а есть брать государства «недикие» и цивилизованные – то это верно лишь для отдельных, наиболее архаичных их «областей», вроде виноделия или сыроварения. (Которые, например, поддерживаются европейцами, еще не дошедшими до американского торжества соево-химических технологий.) В конечном итоге же и первое, и второе – есть явление временное, лишь откладывающее наступление единого глобализованного мира, но не могущего его отменить.
По крайней мере, так считалось до недавнего времени, когда полагалось, что не только пошлины – но и сами государственные границы скоро станут натуральными архаизмами. Кстати, данные изменения «порождали» не только своих сторонников, но и немалое количество противников. В результате чего основным «протестным движением» 1990-2000 годов стал пресловутый «антиглобализм», в рамках которого причудливо переплетались правые и левые – а точнее, часть правых и «левые». Ну, а чуть ли не главной «пугалкой будущего» оказывалось пресловутое «мировое правительство», оно же «альянс Ротшильдов-Рокфеллеров», оно же «мировой сионизм», оно же пресловутые рептилоиды… Правда, о последних говорили только откровенные фрики, но вот все остальное прочно вошло в лексикон различных оппозиционных политиков, включая самых респектабельных. С их точки зрения главная причина всех проблем, накрывавших самые различные страны, состояла в том, что капиталы покидают «национальную экономику», перетекая в страны с наиболее дешевой рабочей силой.
* * *
Впрочем, и сторонники глобализации говорили о чем-то похожем. (Разумеется, без упоминания «ящериков с планеты Нибиру».) Только делали упор не на проблемах утечки капитала, а на том, насколько улучшается мир при росте «географического разделения труда». Доходило даже до того, что объявлялся «конец геополитики» - т.е., если сказать проще, конец идеи защиты государствами своих интересов – и переход к «геоэкономике». В результате чего вместо привычных нам стран «акторами» мировой политики и мировой же истории должны были стать пресловутые «производители» - т.е., корпорации. Которые и будут формировать новый «мировой политический рельеф», поскольку, согласно «геоэкономической доктрине», теперь каждая область мира должна будет заниматься производством того, что у нее «лучше всего получается». Правда, о том, почему это «лучше получается» особо никто не задумывался. (Хотя очевидно, что если сельское хозяйство или добыча полезных ископаемых еще как-то зависит от геоклиматических условий, то с промышленностью дело обстоит гораздо сложнее.) И, разумеется, никто не говорил, что будет с тем, у кого по загадочным причинам ничего не получается вообще.
Кстати, последнее место в представлении людей 1990-2000 годов – это, разумеется, Россия. Вечный «остров невезения», который в период торжества «геоэкономических представлений» выступал символом одновременно изгоя и неудачника.( Read more... )
Однако все это верно лишь в теории. Точнее – было верно лишь в теории до определенного времени, поскольку последние несколько десятилетий считалось, что период «запретительных пошлин» и прочего протекционизма давно уже закончился. И что наличие всего этого – признак исключительно «диких и нецивилизованных государств», не способных прямо и честно конкурировать в мировом масштабе. Ну, а есть брать государства «недикие» и цивилизованные – то это верно лишь для отдельных, наиболее архаичных их «областей», вроде виноделия или сыроварения. (Которые, например, поддерживаются европейцами, еще не дошедшими до американского торжества соево-химических технологий.) В конечном итоге же и первое, и второе – есть явление временное, лишь откладывающее наступление единого глобализованного мира, но не могущего его отменить.
По крайней мере, так считалось до недавнего времени, когда полагалось, что не только пошлины – но и сами государственные границы скоро станут натуральными архаизмами. Кстати, данные изменения «порождали» не только своих сторонников, но и немалое количество противников. В результате чего основным «протестным движением» 1990-2000 годов стал пресловутый «антиглобализм», в рамках которого причудливо переплетались правые и левые – а точнее, часть правых и «левые». Ну, а чуть ли не главной «пугалкой будущего» оказывалось пресловутое «мировое правительство», оно же «альянс Ротшильдов-Рокфеллеров», оно же «мировой сионизм», оно же пресловутые рептилоиды… Правда, о последних говорили только откровенные фрики, но вот все остальное прочно вошло в лексикон различных оппозиционных политиков, включая самых респектабельных. С их точки зрения главная причина всех проблем, накрывавших самые различные страны, состояла в том, что капиталы покидают «национальную экономику», перетекая в страны с наиболее дешевой рабочей силой.
* * *
Впрочем, и сторонники глобализации говорили о чем-то похожем. (Разумеется, без упоминания «ящериков с планеты Нибиру».) Только делали упор не на проблемах утечки капитала, а на том, насколько улучшается мир при росте «географического разделения труда». Доходило даже до того, что объявлялся «конец геополитики» - т.е., если сказать проще, конец идеи защиты государствами своих интересов – и переход к «геоэкономике». В результате чего вместо привычных нам стран «акторами» мировой политики и мировой же истории должны были стать пресловутые «производители» - т.е., корпорации. Которые и будут формировать новый «мировой политический рельеф», поскольку, согласно «геоэкономической доктрине», теперь каждая область мира должна будет заниматься производством того, что у нее «лучше всего получается». Правда, о том, почему это «лучше получается» особо никто не задумывался. (Хотя очевидно, что если сельское хозяйство или добыча полезных ископаемых еще как-то зависит от геоклиматических условий, то с промышленностью дело обстоит гораздо сложнее.) И, разумеется, никто не говорил, что будет с тем, у кого по загадочным причинам ничего не получается вообще.
Кстати, последнее место в представлении людей 1990-2000 годов – это, разумеется, Россия. Вечный «остров невезения», который в период торжества «геоэкономических представлений» выступал символом одновременно изгоя и неудачника.( Read more... )
