Продолжение разговора о Макаренко

Ну, если уж пошел разговор о Макаренко – разумеется, не об Олеге, а Антоне Семеновиче – то, разумеется, было бы странным закрывать эту тему, не коснувшись базовых основ его системы. Разумеется, я это уже делал не раз, однако, все равно, нелишним будет вспомнить про них. Тем более, что многие, так же как и Фритцморген, при поверхностном ознакомлении с макаренковской педагогикой вполне могут сделать неправильные выводы – вроде того, что раз в коммунах воспитанникам платили деньги, то это была капиталистическая система. (Причем, самое забавное – эти же люди прекрасно помнят, что и в остальном СССР практически везде за выполнение необходимой работы было принято платить зарплату. Однако при этом, разумеется, считать, что в СССР был капитализм нельзя.) В любом случае, стоит понимать, что данная оплата, по идее, должна сильно отличаться от похожей оплаты в привычных нам случаях – и уж разумеется, не имеет никакого отношения ко столь любимому Фритцем предпринимательству.

Но об этом будет сказано несколько позднее. Пока же стоит обратить внимание на самое главное – на то, что и отличает педагогический опыт Макаренко практически от всех остальных систем воспитания. На то, что он открыл буквальным образом «педагогический философский камень» - механизм, способный полностью изменять человеческую личность. Ну, или по крайней мере, превращать вчерашних преступников не просто в законопослушных обывателей, а в активных советских граждан – причем, очень часто с уровнем квалификации выше среднего. Подобная практика существенно отличалась от всего, что было до Макаренко – когда считалось, что единственная задача «реабилитации» подобного контингента состоит исключительно в «искоренении преступного поведения». (То есть – если воспитанник не будет воровать, то и это благо.) Более того, сам Антон Семенович практически не делал разницы в плане воспитания для обычных детей и подростков и указанного специфического контингента – постоянно заявляя, что нет никакой разницы, что было «до».

К примеру, он демонстративно отказывался изучать личные дела поступающих к нему в коммуну лиц – что, кстати, выглядело для тогдашнего «педсообщества» очень сильный фрондерством. Дело в том, что в указанное время популярными были разного рода концепции «естественных качеств», которые должны были определятся разного рода психологическими методиками – в основном, тестам. И уж на основании этих тестов следовало выстраивать дальнейшую методику обучения – с разделением детей по способностям и т.д. Надо сказать, что в то время указанная концепция – она именовалась «педологией» - казалась крайне прогрессивной и научной, основывающейся на передовых психологических знаниях. (И поэтому поддерживалась многими прогрессивными людьми, включая крупных научных авторитетов.) Хотя, если честно, то в реальности она представляла собой не что иное, как «пересказ» на новом уровне традиционных обывательских представлений о «врожденном грехе» и даже «избранности спасения». (Что, кстати, связано с тем, что «педология» зародилась в американской культуре с ее любовью к тестам, и лишь оттуда попала в Россию – но об этом, разумеется, надо говорить отдельно.)

* * *

В любом случае, Макаренко использовал совершенно иной подход, считая, что никаких деструктивных личных качеств не существует, а основу преступного поведения определяет среда. Кстати, подход полностью марксистский( Read more... )