Этика и наука

В качестве примера особенности «этики социумов» - в плане использования ее вместо «этики индивидов» - можно привести ситуацию с наукой. Известно, что с данной областью обычно связывают две «этические ситуации». С одной стороны – широко известное: «науку зажимают»: в смысле, не дают достаточно денег на перспективные исследования, разработки и т.д. (То есть – то, что творится сейчас в РФ.) С другой – то, что «ученые занимаются удовлетворение своего любопытства за казенный счет». В смысле – ставят какие-то непонятные «простым смертным» эксперименты, результат которых оказывается малопонятен и малопригоден в реальной жизни. Впрочем, есть и «третий вариант», который можно назвать «презентационной наукой» - но обычно именуется «лженаукой». То есть – деятельность, целиком и полностью сконцентрированная на объяснении и утверждении своей «уникальности», «инновационности» и важности – но никогда не выходящая за пределы этого самого утверждения. В том смысле, что то время и средства, которое реальные ученые тратят на собственно, науку, «презентаторы» используют исключительно для «охмурения» своей паствы. Получается довольно эффективно – в плане борьбы за ресурсы, особенно, если «охмурить» удается государственных деятелей. Но, понятно, что полезный для общества результат тут равен нулю.

Однако, даже если отбросить этот путь, то можно догадаться, что однозначно решить проблему взаимодействия ученого (и вообще, новатора) с обществом крайне тяжело. Связано это с тем, что средний человек – да и не средний, но не связанный непосредственно с областью новаций – неспособен оценить результат данной деятельности. А точнее – не может сделать это на начальном этапе, когда и должны быть выделены средства. Поскольку тогда, когда проект уже реализован: создана (или не создана) новая технология, лекарство, сорт растений или порода животных – собственно то, ради чего и существует новационная деятельность – еще можно понять, верным был выбор или нет. Но до этого сделать это почти невозможно. Впрочем, для фундаментальных исследований ситуация обстоит еще сложнее: необходимо дождаться того, пока на базе фундаментальных открытий будут построены прикладные области, а затем уж ждать принесения ими своих плодов. Это долго и неочевидно – а значит, приходится полагаться исключительно на авторитет и прочие подобные вещи. «В Академии дураков не держат».

А жуликов – то есть, тех, кто мыслит только категориями приращения собственного блага - держат? Разумеется, да! В том смысле, что, как уже говорилось выше, подобная категория деятелей всегда «заводится» там, где есть распределение ресурсов. А значит, стоит смириться, что они будут «отсасывать» из значительную часть, переводя в свой обобщенный карман. Тем более. что опасность тут несут не только они – не меньше вреда приносят и неизбежные затраты на поддержание уже имеющихся «научных структур»: институтов, лабораторий и т.д. - даже если последние давно уже никакой общественной пользы не приносят. Поэтому не стоит удивляться, что периодически возникают призывы «прижать яйцеголовых» или поставить их под «тотальный контроль». (В позднем СССР данная идея была, например, довольно популярна.) Впрочем понятно, что и эти призывы не имеют особого смысла – поскольку в реальности «прижимают» именно тех, кто реально работает, а «презентаторы» как раз остаются. (Поскольку, как уже было сказано, они все свои силы тратят именно на борьбу с указанным «контролем» - и демонстрируют в этом деле необычайные успехи.)

* * *

Получается, что выхода тут нет – то есть, надо или позволить условным «академикам» бесконтрольно тратить государственные деньги. (Причем, понимая, что чем дальше, тем больше среди этих самых «академиков» будет «лжеакадемиков».) Или же лишиться науки, как таковой – оставив только тех же «презентаторов», которые будут изображать активную деятельность. В любом случае ничего хорошего тут не получится. Но, тем не менее, есть и иной путь, способный разрешить указанные проблемы. Про него я уже не раз писал – это то отношение к новациям, которое практиковалось в советской науке. Точнее сказать, в раннесоветской – поскольку именно тогда реализовалась крайне сложная (а точнее, почти невозможная) задача: создание современной инновационной экономики в условиях критического дефицита всего и вся. Причем, несмотря на тяжелую войну и прочие неприятные вещи, она была доведена до конца. Это значит, что данная система имела эффективность, превосходящую всех остальных – поскольку иначе ни о каком достижении научно-технического паритета к середине XX столетия не могло бы быть и речи.

Тем более, что в том, «как все это работало», нет никакой тайны: все давно уже описано и известно. К примеру, очень хорошо особенность раннесоветской новационности можно увидеть на «судьбе» одной из главных советских новаций – ракетно-космической программы. ( Read more... )