anlazz

К предыдущему.

В прошлой части был рассмотрен процесс трансформации современных «творческих сообществ». Которые нынче претерпевают процесс превращения из казавшихся некогда разумным способа существования и коммуникации «творцов» в закрытые социальные группы, единственной целью имеющие поддержание своего существования. Наверное, особо рассказывать, в чем это проявляется, нет смысла: каждый разумный человек давно уже понял, что вся эта «творческая элита» если что и может сотворить, так это вполне определенную дурнопахнущую субстанцию. То есть – например, спектакли, целиком заполненные порнографией и глумлением. (Причем, глумление это построено так, что большей части населения оно вообще неинтересно. А меньшей – например, верующим –оскорбительно.) Или пресловутые выставки, где давно уже демонстрируется разнообразная мазня, понимание которой находится далеко за гранями здравого смысла. Впрочем, хорошо еще, если речь идет о мазне – пускай даже человеческими экскрементами - но определенная часть «художников» даже до такого не опускается. Они вообще не рисуют, а так же – не пишут, не ваяют и вообще, не оставляют какие-либо материальные свидетельства своей деятельности. Называется это «акционизмом», и состоит в том, что некоторые субъекты совокупляются в музеях, прибивают свои гениталии к брусчатке и т.д. и т.п. – но при этом называют подобные действия «искусством».

Самое забавное тут то, что данных лиц именуют художниками, хотя формально они скорее близки к артистам: указанные «акции» еще можно отнести к плохому спектаклю, но к живописи – не в коем случае. Впрочем, как уже говорилось, основная формула идентификации в указанных группах состоит в том, что «художник – это тот, кого другие художники считают художниками». То есть, если тип, творящий указанный бред, относится к художественной тусовке – то он, без сомнения, художник. (Даже если не умеет рисовать.) Но, в любом случае имеет смысл говорить о вырождении сообществ в неких «социальных зомби», вообще не имеющее никакой связи с декларируемой деятельностью. Впрочем, это касается не только «творцов» - подобная ситуация оказывается характерна вообще для большинства современных структур, неизбежно превращающихся в чистую синекуру для своих членов. Что там какие-то «художники-акционисты», если у нас такая важная часть политической системы, как Государственная Дума…

* * *

Впрочем, не будем тут о политике, а обратим внимание немного на другое. А именно, на то, что у подобной ситуации есть и свои преимущества. Например, указанное «посмертное существования современной» творческой интеллигенции позволяет непредвзято рассматривать данную сущность, оценивая указанных «творцов» и их внутреннюю «кухню» безо всякого пиетета. А ведь еще недавно – скажем, лет тридцать назад – это было невозможно. Каждый писатель, актер или художник тогда воспринимался, не просто, как важный член общества – но, практически, как «небожитель». Их тогда почти без иронии называли «служителями муз» - и воспринимали совершенно по иному, нежели представителей иных профессий. Можно даже сказать, что «творческие работники» выступали в существовавшем общественном сознании вовсе не работниками, участвующими в создании общественного продукта, а некоторыми… Ну, что тут мелочиться – полубогами. А то и не «полу-», поскольку только божественная сила может создавать нечто крайне ценное буквально из ничего.

А ведь именно подобное представление господствовало в то время в стране, где – как не смешно это звучит – официальная идеология основывалась на диалектическом материализме. Но что поделаешь: материализм материализмом, а инерция общественного сознания – инерцией. Тем более в условиях, когда никакого вреда от привычного представления не существует. Ну, в самом деле, какая разница среднему человеку от того, что поэту или актеру покровительствует Аполлон или никакого Аполлона вообще не существует? Уровень жизни его от этого не изменятся, а раз так – то нет никакого смысла менять привычное представление. Вот и прожили советские люди 70 лет Советской власти с практически теми же концепциями сути творчества, что и до этого. Правда, после того, как указанная власть была исчезла, возникли определенные признаки того, что не все так просто. В частности, вдруг оказалось, что значительная часть этих самых «служителей муз» представляют собой откровенных демофобов, желающих плевать на интересы большей части населения страны, и требующие массовых расстрелов всех, кто смеет противостоять поддерживаемой ими власти. Впрочем, это было еще не самым большим испытанием для привычных представлений. Гораздо серьезнее оказалось совершенно неожиданное падение способности к творчеству у тех лиц, что еще недавно казались бесспорными корифеями в данной области.

То есть – те самые «служители муз» и «любимцы Аполлона» вместо того, чтобы создавать очередные шедевры культурной жизни, вдруг принялись откровенно «гнать» самое обычное гавно. Разумеется, сомнения в сущности талантов пришли не сразу – вначале были попытки объяснить указанную метаморфозу какими-то внешними процессами. Например, тем, что нет денег. Дело в том, что указанная деградация первой стала заметна в кинематографе – когда известные и считающиеся талантливыми режиссеры и актеры вдруг принялись снимать такую пургу, от которой волосы становились дыбом. И оставалось только восклицать: но как! Почему человек, еще недавно игравший прекрасные роли, вдруг снимается в роли какого-то дебила? Поэтому это пытались объяснить тем, что денег нет – и приходится снимать то, на что дают. (Правда, потом деньги появились – а качество осталось практически тем же. Но привыкли.)

* * *
Подобное, впрочем, можно сказать и про другие области художественного творчества. Везде, где бы не пытались творить – если так можно выразится – представители «старой советской школы», получалось нечто невообразимое. В результате чего постепенно от них перестали ожидать шедевров, а потом – и вообще, чего-нибудь полезного. И стали воспринимать исключительно в мемориальном смысле - как памятник самим себе. Что же касается «новых творцов», то давно уже устоялось мнение о том, что единственное, на что они способны, является копирование западных образцов. (С неизбежным падением качества – ну, копия всегда хуже оригинала.) Однако даже подобный «технологический подход» - а создание копии это технология, а не искусство в привычном понимании – характерен исключительно «попсе». Всяким там эстрадным певцам, режиссерам тупых комедий и авторам разнообразных «книжных серии». Что же касается «настоящего искусства», то тут, разумеется, опускаться до подобного не требуется: «элита» - то есть, члены их же сообществ и так поймет, а «быдло» - то есть, все остальные – «творцов» не интересует.

А значит – они как гнали, так и продолжают гнать ту «продукцию», о которой сказано выше. Причем, чем дальше, тем сильнее становилась данная тенденция, тем меньше становилось понимание между «тусовками» и миром. Пока не пришло к современному состоянию, когда «творчество» оказалось буквально самодостаточным, не требующим массового потребителя – а, по сути, не требующим потребителя вообще. Ведь, судя по всему, основной задачей людей, приходящих на современные выставки или спектакли, покупающие современную литературу – не фантастику или женские романы, а то, что получает разнообразные «букеры» и «дебюты» - является исключительно подтверждение своей принадлежности к сообществу. А вовсе не приобщение к тому, чего желал передать автор: ведь как раз эти самые «знатоки» прекрасно знают, что к данной «субстанции» лучше вообще не притрагиваться. (Кстати, в рамках подобной концепции забавно читать отзывы, например, на фильмы, произведенные в рамках «тусовки». Например, на пресловутых «Заложников», коими забиты все ленты. Поскольку тут зрители четко делятся на «посвященных» и «профанных»: в том смысле, что последние все, как одни характеризуют фильм, как дурно пахнущее гавно, в том смысле, что оправдывающее однозначных ублюдков. А вот те, кто «в теме» – ищут в нем какие-то «оттенки коричневого», доказывают, что это великое и глубокое произведение.)

Впрочем, как уже говорилось, во всем этом есть и положительные моменты. А именно – данная ситуация прекрасно показывает, что привычная нам модель творческой деятельности, основанная на понятии «талант» - то есть, неких особых способностях, присущих «творцу» - оказывается несостоятельной. А уж тем более оказывается несостоятельным господствующее еще недавно представление о «таланте», как о не просто способностях, а способностях врожденных, имманентных автору. И абсолютно независимых от общественного устройства. (То самое «избранничество Аполлона».) Поскольку на его основе невозможно объяснить неожиданное падение качества производимого «продукта» старыми «творцами», а так же – почти полное исчезновение «новых талантов». (В том смысле, что те, кто себя позиционирует таковыми, как правило, выдают то же «качество», что и современные «старые творцы».)

* * *

Правда, понятно, что так просто указанное представление свои позиции не сдаст – настолько прочно оно укоренено в общественном сознании. (Более того, на самом деле оно проявление иного, гораздо более фундаментальной концепции – той, что идет из глубокой древности, когда цари считались полубогами, а аристократы – с рождения избранными.) Тем не менее, в условиях, когда данная модель не просто не подтверждается реальностью, а откровенно ей противоречит – в том смысле, что пойдя на очередной «гениальный» фильм или спектакль вы будете с близкой к 100% вероятностью плеваться от брезгливости, а купив роман «всемирно признанного автора» - практически гарантированно уснете от скуки – ее разрушение идет намного быстрее. А значит – тем более вероятной станет выработка нового, более соответствующей реальности «модели творчества», той самой, что позволит выбраться из-под развалов распадающегося «разделенного мира», и начать выстраивать совершенно иную жизнь. Но обо всем этом, разумеется, надо говорить отдельно…