anlazz

В предыдущих двух постах (1, 2) был рассмотрен «первый», неудавшийся проект Николая Второго. Однако, как было сказано в самом первом посте серии, существовал и другой – «проект Циолковского» по освоению космического пространства. Который выглядел полной противоположностью «первому». И в плане того, что изначально его сторонником был только один Константин Эдуардович – калужский учитель, не имеющий ничего общего с «сильными мира сего». И в плане совершенной неочевидности поставленных задач – поскольку в описываемые времена само использование ракет в качестве средств передвижения не было мейстримом. (Даже в фантастических произведениях тогда предпочитали летать через космическое пространство посредством огромных пушек – причем, это относится не только к Жюлю Верну, но и к Герберту Уэллсу, писавшему гораздо позднее.) И, наконец, в плане того, что реальной мотивации для данного действа, по большому счету, не было – так как не было понятно: что же могут принести космические полеты.

На фоне вышесказанного любой разумный аналитик не просто поставил бы указанной идеи «наинизший балл» - но просто посоветовал бы выбросить ее как можно дальше, поскольку иная точка зрения была невозможна при использовании рациональных аргументов. (Собственно, так и происходило со всеми обращениями Циолковского в «официальные органы».) Однако – как уже было сказано в прошлом посте – рациональность сама по себе бывает разная. И очень часто логически безупречная «мыслительная конструкция» оказывается бессмысленной – поскольку строится на ложных постулатах. И наоборот, смутные прозрения, демонстрируемые откровенными «фриками», вполне могут иметь прямое отношение к реальности. Да и «фрик» при внимательном рассмотрении оказывается вовсе не «фриком», а полностью разумным человеком, увлеченным своим делом. И его облик «городского сумасшедшего» на самом деле может оказаться связанным с тем, что на самом деле… «ненормальным» является его окружение.

* * *

Подобное высказывание, разумеется, выглядит странным. Но посмотрим повнимательнее на Константина Эдуардовича Циолковского и попробуем подойти к этой фигуре не с т.з. обывателя 1900 годов, а, скажем, с т.з. советского человека 1920-1950 годов. Поскольку тогда сразу же пресловутое «фричество» исчезнет – а появится личность, сильно увлеченная научными и техническими вопросами. (Вплоть до воплощения их в жизнь.) Кстати, тут стоит отметить, что при всем этом своей «прямой», т.е, учительской, работой Циолковский отнюдь не манкировал – скорее наоборот, служа учителем что в Боровске, что в Калуге, он старался всячески привлечь своих учеников к рассматриваемым предметам. Другое дело, что в тогдашней системе образования подобное отнюдь не приветствовалось – естественные науки, как было сказано в прошлом посте, рассматривались в указанное время, как приложение к самому главному: к «формированию нравственности». Сиречь – к воспитанию школьников, как богобоязненных и лояльных к власти личностей, от которых требовалось, прежде всего, послушание.

На этом фоне поведение Циолковского действительно выглядела девиацией. А если добавить сюда отсутствие стремления к тому, что можно обозначить, как стремление «выслужиться», а равно и стремление угодить «мнению света», то становится неудивительны, почему у данного человека была репутация «чудака», а то и «психа». (Ну да – в церковь не ходил. А другие ходили – однако это не мешало им, скажем, брать взятки или прелюбодействовать.) Однако если мы – как уже было сказано – перенесемся лет на тридцать вперед, то увидим, что многое из того, что в начале столетия выглядело, как признак «чудачества», в это время стало нормой. В том смысле, что от учителей теперь требовалось давать ученикам знания, занятия наукой и техникой всячески поддерживались, в церковь ходить стало не нужно. (Предвидя вопросы, сразу скажу, что и посещать партсобрания лицам, в партию не входившим – так же было не обязательно.) Да и карьеризм, в общем-то, стал скорее осуждаться.

В общем, получается, что человек, который бы в 1920-1950 годы занимался примерно тем же, чем занимался Циолковский – т.е., разрабатывал различные технические устройства, предлагал проекты полетов в Космос и заселения планет – выглядел бы вполне нормально и «общественно-адаптированно». (Кстати, сам Константин Эдуардович, несмотря на частичную глухоту, вовсе не был социофобом и в личной жизни – он был женат, имел друзей и знакомых.) Вот «обратное» поведение – в смысле, проповедь мистицизма и религиозных идей, которое было крайне популярно среди «высших классов» начала XX века и «примазывающейся» к ним мелкой буржуазии – в указанное время действительно вызвало бы сомнения в нормальности, вплоть до помещение в «психушку».

* * *

Таким образом, пресловутое «фричество» Циолковского при внимательном рассмотрении исчезает. А появляется «фричество» общества – точнее, конечно, «общества» в кавычках, пресловутого «света» - которое на пороге веков было настолько увлечено разного рода «духовными идеями», что практически забыло про реальный мир. На самом деле, на фоне того разгула мистицизма и оккультизма, перемешанного с религиозным экстазом, который охватил «высшие слои» Российской Империи перед ее гибелью, даже помянутый «николаевский проект» с его ориентацией на Православие и Самодержавие выглядел верхом разумности. По крайней мере, в рамках «официального патриотизма» не надо было курить опиум и колоть морфий на спиритических сеансах – как это было принято среди «светских людей» того времени. И заниматься извращенным сексом с представителями своего пола так же было не нужно. (На этом фоне «традиционные ценности» с их стремлением к чинам, взятками, питьем водки и тисканьем горничных, казались верхом целомудрия.)

Впрочем, не стоит думать, что подобные две вещи – утонченный разврат «западников» и «квасной патриотизм» славянофилов – захватывали всех образованных людей в России. Разумеется, нет – был в стране и «третий путь». Путь, состоящий в том, чтобы «обратиться» именно к реальности, к преобразованию материи, если можно так сказать – в общем, к производству в самом широком смысле слова. Сюда входили и инженеры, старающиеся строить современные машины и внедрять современные технологии, и ученые, кои вместо «традиционной» погони за чинами видели своей целью развитие науки, и врачи, которые старались лечить болезни – в том числе, и такие опасные, как холера или чума – вместо того, чтобы «иметь практику». (В смысле – собирать деньги с легковерных жен богатых мужей, прописывая им очередные «капли для успокоения».) Были в этой категории и учителя, которые, подобно Циолковскому, пытались давать ученикам знания вместо приучения их к «нравственности и благочестию». Ну, и наконец, были самые радикальные представители данной категории – революционеры. Те, кто видел своей целью свержение того тяжелого гнета, который представляла собой существующая система эксплуатации.

В общем, те, кого упомянутый «свет» вместе с примкнувшей мелкой буржуазией презрительно называл «материалистами» - в противовес, разумеется, себе. Т.е., тех, кто делает ставку на «высшие субстанции» - не важно, идет ли речь об оккультном представлении или о «исторической нравственности» и «государственной службе». Которые тогда воспринимались, как что-то противоположное «грязному» труду. (Поскольку, как уже говорилось, смыслом данной «службы» с самого начала выступало получение чинов, а вовсе не формальная цель существования того или иного «департамента».)

* * *

Ну, а итог этого "воинствующего антиматериализма", разумеется, хорошо известен. В том смысле, что вся эта «духовные» и «нравственные личности Империю, фактически, проср… проспали. Более того – очень многие и из тех, кто «формально любил Родину», и из тех, кто так много говорил о любви к ближнему своему (во всех смыслах данного слова), в реальности оказались в числе тех, кто попавшее в кризис государство прямо добивал – например, путем известных махинаций с военными поставками в период Первой Мировой войны. Ну, а потом уже, после Катастрофы, выступил на стороне сил, занимавших открыто антироссийскую позицию и мечтавших об расчленении ее и ограблении – например, тех же интервентов. И наоборот – вытянули ее из ловушки именно «презренные материалисты», те самые, которые считали «духовные ценности» (в представлении «светских личностей» 1900 «Серебряного века») ничего не значащей мелочью по сравнению с преобразованием реальности. Причем, тут в одном лагере оказались и «революционеры» (правда, не все, но все же) – и люди, которые формально последних терпеть не могли. (Вроде Ивана Павлова или Владимира Вернадского.)

Впрочем, говорить о последнем надо уже отдельно. Тут же, подводя итог вышесказанному, можно только отметить тот факт, что описанное выше положение, когда кажущийся очевидным «фриком» человек в действительности является более нормальным – т.е., имеющим миропонимание, адекватное реальности – нежели все «нормальное общество», является обычным явлением в случае Суперкризиса. Однако, разумеется, только данным моментом успех «проекта Циолковского» не исчерпывается. Но об этом, разумеется, будет сказано уже в следующей части…